Зелёный щит нашей планеты
Шрифт:
Несмотря на боль от того, что меня придавили к земле и ударили, я плавно поднялась на ноги. Воздух вокруг меня затрещал; достаточно странно, потому что в тот день я не проглотила Источник дугомантии, и все-равно почувствовала шторм внутри. Я почувствовала, как его ярость вспыхнула у меня перед глазами, как буря хаоса внутри подтолкнула меня к действию. Маленькие молнии заискрились вокруг меня, они лизали землю и пробегали рябью по моим рукам и ногам.
Хорралейн застонал. Он приземлился примерно в дюжине футов от меня, из носа у него текла кровь, а руки были в ссадинах. Он попытался подняться, и сумел встать сначала на колени, а затем и на ноги. На этом я прекратила его сопротивление, воспользовавшись своим Источником кинемантии, и отправила его на землю волной силы. Недостаточной, чтобы убить, даже недостаточной, чтобы ранить его еще сильнее, но достаточной, чтобы сбить его с ног. Гигант снова поднялся на
— Почему, Хорралейн? — Я прокричала эти слова. В этом не было необходимости: шторм, который я чувствовала, был только внутри, был энергией, оставшейся от дугошторма, но кровь шумела у меня в ушах, поэтому я перекрикивала его. — Почему ты продолжаешь пытаться меня убить?
Великан-терреланец с трудом поднялся на четвереньки, тяжело дыша и роняя кровь на холодный камень улицы внизу. Некоторые из находившихся поблизости таренов и пахтов бросились бежать, вероятно, в поисках убежища или, возможно, за големами, чтобы остановить драку. Големы весьма эффективны в прекращении драк, хотя им не хватает сдержанности, и те, кого разнимают, часто оказываются сломанными сами. Другие, находившиеся поблизости, остались, хотя и отошли от нас. Я думаю, что это то, что объединяет все расы Оваэриса: тяга к драматизму, потребность остановиться и поглазеть на зрелище. Плечи Хорралейна поникли, но он выпрямился, по-прежнему стоя на коленях. С него капал пот вместе с кровью, а в глазах была усталость и тлеющий в них гнев. Я поняла, что это гнев, а не ненависть.
— Приказ Деко, — сказал Хорралейн, тяжело дыша.
— Ты выполняешь приказы мертвеца, — сказала я, делая шаг вперед. Я держал руку поднятой, готовый нанести великану еще один кинемантический удар, если он возобновит сопротивление.
— Хм? — На лице Хорралейна отразилось неподдельное замешательство, как будто эта идея выходила за пределы его понимания.
— Деко мертв. — Могло ли это действительно быть ложью, если я не была уверена ни в том, что он жив, ни в том, что он мертв? Я могла бы с такой же уверенностью сказать, что Деко жив. Было вполне возможно, что головорез действительно мертв. Я думаю, мои слова можно было считать ложью, но они послужили моей цели. — Управляющий приказал убить его за то, что он позволил мне сбежать. Ты выполняешь приказы призрака. Но даже если бы он все еще был жив, тебе больше не нужно делать то, что он говорит. Ты свободен. Ты выбрался из Ямы, как и я. Это безумие, что ты гоняешься за мной по всей Ише…
— Что же мне тогда делать? — Его слова были слегка невнятными, он медленно произносил их. Он всегда так говорил? В Яме я никогда не слышала от него ничего, кроме ворчания.
— Делай, что хочешь. Просто перестань пытаться меня убить.
— Что, если я захочу вернуться? Деко сказал, чтобы я не возвращался без тебя.
Настала моя очередь растеряться:
— В Яму? Ты хочешь вернуться в ту тюрьму?
Хорралейн, огромный брутальный мужчина, стоявший на коленях, медленно кивнул. Думаю, именно тогда я поняла, что даже он мог испытывать страх, но не боязнь боли или увечий. Он боялся не меня, даже после того, как я использовала магию Источников, чтобы повалить его на землю. Он боялся свободы. Мысли о том, что он заперт во внешнем мире. Он хотел простоты Ямы, где все имело для него смысл. Защищай Деко, делай, как он говорит, используй грубую силу, чтобы запугать струпья, ешь, спи, повторяй. Хорралейна пугал мир, потому что он понятия не имел, как с ним справляться.
— Что мне делать, если Деко мертв? Куда мне идти?
Белмороуз писал, что союзник — это всего лишь одно общее дело, отделяющее его от врага. Я всегда считала, что верно и обратное. В Хорралейне не было ненависти ко мне, не было желания видеть меня мертвой — он просто выполнял приказ Деко. Я не могла вернуть этого мужчину обратно в Яму, я не могла послать его туда. Но я могла дать ему другую цель. Все, что мне нужно было сделать, это дать ему то, чего он хотел.
— Следуй за мной, — наконец сказала я, опуская руку и ослабляя кинемантическое напряжение. — Я буду отдавать тебе приказы, говорить, что делать. Я позабочусь о том, чтобы тебя разместили и накормили. Тебе нужно только следовать за мной, как ты следовал за Деко. И делать то, что я говорю.
Хорралейн нахмурился
Я услышала смех Сссеракиса. Твой первый миньон.
Хорралейн не был умным человеком. У него были проблемы с усвоением многих базовых понятий, и вскоре я поняла, что он часто молчал, чтобы не выдать своего недалекого ума. Я думаю, что, возможно, это был защитный механизм с его стороны — без сомнения, в юности над ним безжалостно насмехались за то, что у него были такие проблемы. Но, несмотря на все свое отсутствие ума, он был одним из самых сильных людей, которых я когда-либо знала, возможно, даже сильнее, чем Хардт. Говоря о моем друге, справедливости ради следует сказать, что он был недоволен моим решением нанять Хорралейна. В течение многих лет тот был правой рукой Деко, и, без сомнения, Хардт и Изен страдали из-за него, но я проигнорировала протесты Хардта. За свою жизнь Хорралейн трижды пытался убить меня, и трижды ему это не удалось. Он также не однажды спас мне жизнь, и я считаю, что баланс полностью восстановлен.
Глава 37
На шестой день стоянки над Пикарром я мельком увидела Сильву, которая наблюдала за погрузкой последнего груза на флаеры и вела переговоры с торговцами о том, из-за чего всегда спорят торговцы. Я полагаю, о цене на орехи или что-то в этом роде. Я даже не была уверена, зачем я пришла в Крэгхолд; у меня не было причины быть там. По крайней мере, у меня не было официальной причины быть там. Я была там, чтобы увидеть Сильву, и в этом отношении я преуспела. Шесть дней переговоров, уговоров, надзора и взаимодействия с каждым торговцем Ро'шана и многими из тех, кто приехал из Террелана; и все же Сильва казалась энергичной. В ее походке была легкость, а на щеках играл теплый румянец. Сильве нравилось общаться с людьми, узнавать имена и любопытные подробности.
Однажды она сравнила ведение переговоров с азартной игрой — занятием, которое мне, безусловно, нравится и в котором я с годами неплохо преуспела. Если отбросить мою агрессивность в игре Доверие, я очень хорошо умею выявлять слабые стороны игроков. Сильва сказала мне, что ведение переговоров ничем не отличается. Половина игры была посвящена тому, чтобы подружиться с оппонентом, узнать его имя, имена его детей, где они живут и как они ладят со своей матерью. Несущественные детали, по крайней мере, мне так казалось, но Сильва считала их жизненно важными не только для нынешней, но и всей последующей торговли. Ее маленькая книжечка с одолжениями не случайно заполнена именами. В один из визитов она смогла узнать, что отец торговца страдает от подагры, а в следующий раз передала ему баночку мази, предназначенной для облегчения симптомов. Первая поставка может быть бесплатной, подарком, предназначенным для того, чтобы продавец остался в долгу. Следующая поставка, конечно, будет стоить непомерно дорого, но Сильва предложит почти криминальную скидку, что еще больше увеличит долг продавца.
В других случаях Сильва использовала то, чему научилась в ходе деликатных расспросов, при обсуждении цен. Меня всегда поражало, как легко вывести человека из игры одними словами. В Яме я часто прибегала к хитрой тактике, блефовала, когда следовало быть осторожным, и преуменьшала даже самые брутальные комбинации. В других случаях я проигрывала намеренно, раздавая вещи, которые мне были не нужны, и только тогда, когда мне предлагали желаемый предмет, я начинала играть, чтобы выиграть. В Яме это часто приводило к выигрышу. Если ты чего-нибудь хочешь, надо притворяться, что ты хочешь чего-то другого. Струпья инстинктивно цеплялись за то, что, по их мнению, было ценным, даже когда они могли бы обменять это на нечто гораздо более ценное. Я раз или два наблюдала за тем, как Сильва ведет переговоры, и могу с уверенностью сказать, что не хотела бы играть против нее.
В тот день я поймала ее взгляд, слоняясь возле доков Крэгхолда с единственной целью — увидеть ее. Она улыбнулась мне поверх толпы портовых рабочих, и мое сердце екнуло. Затем она вернулась к своему разговору с торговцем-пахтом, на руках которого было больше украшений, чем я видела за всю свою жизнь. Я задержалась на некоторое время, наблюдая за Сильвой. Достаточно долго, чтобы Сссеракис обратил на это внимание.
Видишь, как мало ты для нее значишь? Аспект даже не уделяет тебе времени на одно слово. Ты для нее никто, всего лишь еще одно имя в ее книге. Я не хотела, чтобы это было правдой, но слова ужаса запали мне в душу. Конечно, если бы я значила для Сильвы так же много, как она для меня, она бы нашла время, хотя бы мгновение или два. Я чувствовала себя дурой, уязвимой так, как не чувствовала себя с тех пор, как Изен погиб в разрушенном городе Джиннов. Я сбежала из Крэгхолда. Нет, это неправда. Я сбежала от Сильвы, чтобы не сталкиваться с ее безразличием.