Зелёный щит нашей планеты
Шрифт:
Сильва не дала мне времени заговорить. Пока я пыталась придумать, что сказать, она шагнула вперед, положила ладони мне на щеки и поцеловала. Я оказалась в центре бури, хаотического водоворота эмоций, разрывающих меня на части. Я не знала, что чувствовать. Я не знала, что я должна чувствовать, что я хотела чувствовать. Ее губы были мягкими, теплыми, от них исходило что-то вроде молнии, хотя, возможно, оно исходило от меня. Мое тело дрожало от изнеможения и становилось горячим от ее прикосновений. Торнадо растаяло, и я осталась наедине с самой собой, испуганной молодой женщиной, настолько же растерянной, насколько и восхищенной. При свете лун в небе ее губы были такими мягкими.
Когда,
Наши взгляды встретились, и я увидела удивление на лице Сильвы, которое сменилось улыбкой:
— В твоих глазах сверкает молния, Эска.
Глава 32
Джозеф
Нет. Я ничего не знал о короне, клянусь.
Я уже видел ее, однажды. Она хранилась в академии, рядом с мечом, которым вы владеете, и щитом.
Это не была пиромантия.
Потому что вся магия Источников начинается с Хранителя Источников. Она исходит от Хранителя. Пиромант может метать огненные шары или создавать ледяные стены, но это должно исходить от него самого. Когда Эска надела корону, вокруг нее просто вспыхнуло пламя. В этом не было никакого смысла. Это была магия, должно быть, но такую я раньше никогда не видел. Это не была магия Источников.
Мне кажется, Смерть сердита. Трудно сказать, она держит все это в себе так крепко, так замкнуто. В этом она напоминает мне Эску.
Я ее видел. В Пикарре, или, по крайней мере, в том, что осталось от Пикарра. Она выглядела нездоровой. Нет, это не совсем так. Она выглядела мертвой. Как получилось, что именно я чуть не умер? Это мне перерезали горло. Я до сих пор страдаю, не в силах вымолвить ни слова. И все же она выглядела еще хуже. Разве это справедливо, что я должен ненавидеть ее, но я хочу только одного — броситься к ней и залечить ее раны? Интересно, погибла ли она в том аду? Ее руки почернели, как тлеющие поленья в костре. Ее волосы сгорели почти до кожи головы. Боль. Я знаю ее. Я знаю ее лицо. Я знаю, как выглядит ее боль.
Эска жива. Я это знаю. Я это чувствую. Мой самый старый друг. Та, которую я одновременно и люблю, и ненавижу. Она жива, и я не знаю, счастлив я от этого или нет. Предпочел бы я увидеть ее мертвой? Да! Мне кажется. Она — порча. Черная метка на всем белом свете и инфекция, которая проникает внутрь меня. Она всегда была такой, втягивала меня в неприятности, заставляла заботиться о ней, когда ей было больно. Как и в тот раз, когда она зашла слишком далеко с Лесрей. Мне пришлось сидеть у ее постели несколько дней, пытаясь вернуть ей здоровье. Она даже не осознает, что сама начала тот бой. Или тот раз, когда она затащила меня в подвал и… Я не помню. У меня это было. Воспоминание. Теперь оно исчезло.
Мне было, кажется, двенадцать. Эске предстояло исследовать еще одну дверь. Еще одну из пяти, которые нам запретили открывать. Она была окружена ловушками, но она чувствовала их и вела нас в обход. Затем была дверь, темнота и… Из-под нее струился свет. Животные гремели своими клетками. А потом ничего. Я не помню. Потом нас наказали, это я помню. На самом деле наказали Эску. Она взяла
Уркол вернулся, но он в плохом состоянии. Как он все еще ходит? Как он все еще тащит этот молот? Призраки следуют за ним по пятам, бесформенные фигуры одиноко плывут за ним, как будто чувствуют его смерть. Здесь, на окраине города, их меньше, и большинство из них исчезают, не доходя до нашей маленькой заброшенной хижины, но они собираются вокруг него, как падальщики, ожидающие смерти раненого животного. Будут ли они рады ему? Вырвут ли они его душу из тела, когда оно начнет остывать? Будут ли они терзать его воспоминания, разрывая его на части, пока от него не останется лишь смутное впечатление, такое же, как от них?
Нет. Я не могу его спасти. Он умирает.
Ожоги слишком обширны. Я мог бы промыть и перевязать порез у него над глазом, но настоящая проблема — его грудь. Нагрудник врезался в кожу, и это похоже на рану от удара. Металл проломился внутрь и впился в плоть вокруг его живота. Судя по всему, металл убивает его и в то же время является единственным, что поддерживает в нем жизнь. Возможно, если бы мы смогли доставить его обратно в город, где у врачей есть настоящие инструменты, но…
Биомантия? Если бы у меня был Источник, я бы смог, но у него такие обширные раны. Я не знаю, как он еще жив.
Конечно, я попытаюсь. Неважно, кто он или что он мог сделать, я всегда пытаюсь.
Глава 33
Совершать ошибки легко, признаваться в них их трудно, а исправлять еще труднее. В своей жизни я совершила множество ошибок, как маленьких, так и больших. Я даже совершила одну ошибку, из-за которой мир мог рухнуть. Я открыто признаюсь в них, и в какой-то степени беру на себя ответственность за свои действия. Я также признаюсь, что у меня действительно плохо получается исправлять свои ошибки, и гораздо лучше получается усугублять проблему еще большим количеством ошибок. На борту флаера, пока он неуклонно поднимался вверх, к Ро'шану, я призналась себе, что совершила ошибку, и видела только один способ ее исправить.
Сильва сидела в трюме напротив меня. Внизу, на земле, сменилось множество товаров и еще больше монет. Теперь нам было довольно тесно, бочки и ящики были расставлены по всем свободным местам. Хардт даже не попытался втиснуться в переполненный трюм, а просто покачал головой и поднялся обратно на палубу, где Имико и Тамура охраняли корону. Но мы с Сильвой нашли свободное место. Я была зажата между двумя ящиками и размышляла о своей жизни. Размышляла о поцелуе и о том, что я почувствовала после него. Но мои мысли продолжали возвращаться к чему-то одному. Чему-то, что я почувствовала, сражаясь с Джинном. Моя решимость победить Вейнфолда была продиктована не желанием спасти собственную жизнь, а настоятельной необходимостью защитить. Я очень сильно испугалась, когда Джинн сказал, что хочет увидеть, как горит Ро'шан. Мысль об охваченном пламенем летающем городе, в котором находится моя дочь, пробудила во мне нечто такое, о чем я даже не подозревала. Потребность, желание, волю защитить единственную жизнь, которую я любила больше всего на свете. От этой мысли у меня перехватило дыхание, кровь застыла в жилах, и в то же время во мне вспыхнул такой жаркий огонь, что сжег все сомнения. Я совершила ошибку. Не просто какую-то ошибку, а самую страшную ошибку за всю короткую жизнь, полную ими.