Зелёный ужас.
Шрифт:
Она трижды постучала в стену пальцем, стукнула ладонью и снова несколько ударов пальцем. Она просигнализировала: «Понятно».
Постукивание возобновилось, и она, взяв карандаш и бумагу, принялась записывать странное послание: «Очень важно. Не употреблять мыла. Принести его в контору».
Таково было содержание этой своеобразной телеграммы Белла.
Она усмехнулась. От Белла можно было ожидать чего-нибудь более остроумного. Она простучала «понятно» и легла в постель.
«Матильда, Матильда, — сказала она себе, засыпая, —
Несмотря на предоставленную ей свободу действий, она решила приходить на службу вовремя. А чтобы к десяти часам оказаться в Сити, ей надлежало встать не позже восьми часов.
В половине девятого её разбудил стук в дверь, это был почтальон с утренней почтой.
— Вам, мисс, пакет, — сказал почтальон.
Она притворила дверь и сквозь щель приняла от него небольшой сверток и сопроводительное письмо. На конверте была марка весьма известной парфюмерной фирмы, а в нем оказалось следующее, напечатанное на машинке послание:
«Милостивая сударыня!
Мы позволяем себе обратить Ваше внимание на вновь выпущенный нами в продажу сорт туалетного мыла и надеемся, что он встретит с Вашей стороны одобрение».
— Как мило, — сказала она и удивилась, чем, собственно, она заслужила подобное внимание.
Она развернула сверток и достала из небольшой картонной коробки кусок лилового мыла, завернутого в шелковую бумагу. Мыло обладало нежным и приятным запахом.
— Как мило, — повторила она и отнесла неожиданный подарок в ванную.
День начинался как нельзя лучше. Правда, причина, которая привела её в хорошее настроение, была очень ничтожна, но женщины знают, как мало надо для хорошего настроения.
И вдруг она вспомнила о ночном предупреждении: не употреблять мыла, а принести его в контору.
Значит, Белл знал, что ей суждено получить этот пакет. «Очень важно», — протелеграфировал он ей. Значит, все это не было шуткой. Она быстро оделась, позавтракала и оказалась в конторе на десять минут раньше положенного времени.
Белл ожидал её. По своему обыкновению, он присел на стол и приветствовал её кивком.
— Мыло? — спросил он.
Она протянула ему сумочку, в которой лежал лиловый кусочек мыла, присланный ей в подарок.
— Очень хорошо, — сказал он. — Очень хорошо, что вы захватили с собой и упаковку, и письмо, сопровождавшее этот, с позволения сказать, подарок. Не дотрагивайтесь до него.
Он надел перчатки и поднес мыло к свету. Тщательно осмотрев кусок он завернул его и принялся за письмо.
— Письмо от Брандона? — сказал он. — Смею вас заверить, что эта фирма ничего общего с этим письмом не имеет, но мы всё же убедимся в этом.
Он подошел к телефону и позвонил в упомянутую фирму.
— Фирме ничего не известно об этом великодушном даре, — сказал он Оливе.
— Право, вам не следует скрывать от меня все то, что происходит, — прервала она. — За последнее время случилось слишком много таинственных происшествий для того, чтобы я и дальше оставалась в неведении.
—
— Но кто осмелился прислать мне это? — возмущенно спросила она.
Он пожал плечами.
— Кто может ответить на это? Разрешите задать вам один вопрос. Предположим, что вы обнаружили эту сыпь. Что бы вы сделали?
— Разумеется, я прежде всего обратилась бы к врачу.
— К какому именно? — допытывался он.
— К доктору Гардингу, — ответила она и с упреком добавила: — Вы же не станете утверждать, что доктор Гардинг причастен к этой отвратительной выходке.
— Я ничего не берусь утверждать, — ответил Белл, — но вы бы послали за доктором Гардингом. Он пришел бы к вам, был бы очень внимателен и предписал вам в течение пяти дней лежать в постели. Я полагаю, что его внимание простерлось бы настолько, что он прописал бы вам очень вкусное лекарство.
— Что все это означает? — все еще не понимая происходящего, спросила Олива.
Белл ответил не сразу.
— Для того чтобы мы могли говорить о докторе Гардинге без того, чтобы этот разговор не вызвал в вас злости, вы должны выбить из своей головки мысль, что я отношусь к этому врачу с предубеждением. Лично я никаких чувств против него не питаю.
Она улыбнулась.
— Возможно, это и так, но доктор Гардинг был всегда очень внимателен и добр ко мне.
Белл согласился.
— Он подыскал вам квартиру, он был даже готов предоставить вам службу в ту минуту, когда судьба заставила вас уйти от Понсонби. Вам не кажется, что все добрые намерения доктора Гардинга имеют целью как можно более приблизить вас к нему? Вам не кажется, что происшедшее в последние дни имело цепью поставить вас в зависимость от доктора Гардинга? Например, если бы вы стали у него работать, как он предполагал.
— Он предполагал? — вырвалось у изумленной девушки.
— Совершенно верно, — лицо Белла стало очень серьезным. — Вас уволили от Понсонби по настоянию доктора.
— Я никогда не поверю этому.
— И всё же это так, — сказал Белл. — Вас чуть было не арестовали — и это также было сделано по требованию Гардинга. Он поджидал вас дома после вашего ухода от Понсонби и предложил вам должность. Когда он узнал о том, что вы уже поступили на службу, он позвонил Уайту и велел ему обвинить вас в воровстве. Вы были бы обесчещены, и вам пришлось бы прибегнуть к его помощи — к помощи единственного вашего друга.
Девушка онемела от изумления. Она утратила способность возражать и должна была признать, что во всем, что говорит Белл, была если не доля правды, то хотя бы доля вероятного.
— Более того, — продолжал Белл, — доктор Гардинг по каким-то причинам хочет вас подчинить себе телом и душой — лишить вас воли.
Олива рассмеялась.
— Право, мистер Белл, все, что вы говорите, так забавно.
— Как в приключенческом романе? Не так ли?
— Чего ради он хочет подчинить меня себе? Неужели вы полагаете…