Зелимхан
Шрифт:
как близко от него булькала вода, принимая
осыпающуюся с берега гальку, трещали сучья. Юноша
поднялся и уже совсем далеко, на том берегу реки, увидел
мужчин, которые силой волокли Зезаг в лес.
Разрубленная на куски, словно саблей, бурным
течением горных рек и родников лежит многострадальная
земля
гор, оставляя внизу в глубокой лощине шум реки Хул-
хулау и горе людское, перебираясь через Андийский
хребет, вьется дорога, связывающая Чечню с
Каспийским морем.
Здесь, на берегу Хулхулау, в ауле Харачой стоял
каменный дом Гушмазуко, крытый черепицей. Это был
типичный, уже старый дом крестьянина тех лет, с
длинной открытой галереей, неприглядность которой
скрывали деревья, густо росшие во дворе. В ясную погоду
отсюда открывался прекрасный вид на Харачоевские
горы.
Сейчас деревья стояли оголенные, жалобно скрипя
под ветром. За деревьями, слева от сарая, можно было
разглядеть два десятка ульев. А там, дальше, за
покосившейся оградой, где в копнах лежала кукурузная
солома, помещался хлев. Он был пристроен к скале, у
самого подножия горы. Тут же бродила корова с
теленком. Корова эта была подарена Гушмазуко своей
невестке Бици — жене Зелимхана.
К вечеру пошел мелкий моросящий дождь. Корова
лениво жевала толстый стебель уже давно общипанной
ею кукурузной соломы, а теленок стоял рядом,
подрагивая от холода. Все в этом хозяйстве было ветхо, во
всем ощущалось отсутствие мужской руки. Даже стара-
тельной Бици многое тут было не по силам, и
единственное, что она могла — это держать в чистоте двор
и свежепобеленный дом. Так она старалась
сопротивляться бедам, которые продолжали обрушиваться на
дом потомков Бахо: не успели забыться поминки после
похорон старика, как умерла родная тетка Зелимхана,
и дом Гушмазуко снова погрузился в траур.
Опять сюда шли харачоевцы и люди из дальних
аулов, чтобы выразить свои соболезнования. Люди
молча подходили к Алихану — дальнему родственнику
Гушмазуко. Он сидел во дворе на потертом камне,
вставая навстречу пришедшим на тезет1.
— Ассалам алейкум, — обращался к нему старший
из вновь прибывших. — Просите у аллаха прощение.
Все присутствующие молитвенно протягивали перед
собой руки, старший из них читал доа, а остальные
шепотом повторяли «аминь».
Затем гости подходили к Алихану, жали ему руку
и говорили:
— Да сделает всевышний
счастливым, а живых пусть наградит терпением.
Женщины на тезете не присутствовали. Войдя во
двор, они поднимали плач и проходили в отведенную им
для выражения соболезнования комнату. Там, рыдая,
они хвалили дела и поступки умершего.
Эти скорбные визиты продолжались две недели,
затем сразу наступало мертвое затишье: почти никто не
приходил в дом Гушмазукаевых, и Бици с детьми
осталась одна. Даже мать Зелимхана уехала к своим
родным.
Как-то вечером Бици пошла в лес собрать сухого
валежника. Когда она вернулась домой, пятилетняя
Муслимат и еще меньшая Энисат спали на глиняном
полу перед товхой3, положив кудрявые головки на
сырые поленца, а неподалеку от них, размотав ситцевые
пеленки и моргая круглыми черными глазами, в люльке
лежал совсем еще маленький Муги — сын Зелимхана.
Такое короткое имя дала своему внуку Хурмат — мать
______________________________________________________
1 Тезет — обряд соболезнования.
2 Доа (араб ) — заклинание, которое читается при обряде
соболезнования.
3 Товха — печь с широкой открытой топкой в доме чеченца-
крестьянина тех лет, нечто наподобие камина.
Зелимхана, отвергнув все двусложные и непонятные ей
арабские имена.
Войдя в маленькую комнату, Бици устало опустила
на пол вязанку хвороста и уложила дочек на нары,
положив им под голову потрепанную подушку. Затем,
присев к люльке, она дала сыну грудь. Бици сидела,
наклонившись над люлькой, и с грустью поглядывала на
слабый огонь в очаге, едва освещавший полутемную
комнату. Несчастная женщина перебралась сюда с
детьми из-за нехватки дров.
Все убранство комнаты говорило о крайней
скудости. В углу у стены были аккуратно сложены друг на
друга скатанные войлочные подстилки, ситцевые одеяла
и подушки, на полу перед товхой лежала порядком
потертая шкура лани, а у входа стояли медный тазик
и кумган, за дверью в углу приютился веник. Около нар
под окном помещался маленький столик на трех
ножках и такие же низкие стульчики. На подоконнике
расположились самодельные куклы девочек.
Накормив Муги, Бици долго молча глядела на
сына — больше всего связывало ее это маленькое
существо с Зелимханом. И мальчик, словно понимая ее,
серьезно смотрел на мать. Бици взяла его на руки
и, присев на ланью шкуру, стала поправлять огонь
в товхе.