Земля дождей
Шрифт:
— У меня было несколько иначе. Но не менее ужасно… И что обычно происходит в твоих кошмарах в самом конце?
— Перед самой смертью я просыпаюсь, — Ника, в белой ночнушке, присела рядом.
— Надеюсь, после настоящей смерти люди не просыпаются где-нибудь в другой жизни, — откинулся я головой на мокрую подушку. И мысленно кольнул себя за беспричинное нелепое высказывание.
— Отдохни, — легла Ника рядом, положив мне на мокрый лоб свою ладонь.
Какое-то время мы лежали молча, и я вспоминал детали сна. Да, порой сон бывает настолько
— О чём сейчас думаешь? — спросила Ника спустя несколько минут.
— Честно?
— Ага.
— О твоей груди.
Ника, чуть раскрыв свои тёмно-бардовые губы, скользнула взглядом по своей груди, а затем снова посмотрела на меня.
— А что с ней? — удивлённо спросила она.
— Понимаешь… несмотря на то, что ты очень худенькая и маленькая, она у тебя большая. Ты вроде бы такая малышка, но с очень женственной грудью.
Лицо Ники моментально вспыхнуло.
— И это меня потрясает, — закончил я.
Она продолжала смущённо молчать.
— Прости. Я просто пытаюсь отвлечься, забыть о сне.
— Ничего… — тихо ответила она. — Зато ты ответил честно…
Я снова взглянул на неё. В ночнушке, с собранными волосами, оголяющими её тонкую шею, она лежала рядом, продолжая смущённо смотреть вверх.
— А о чём сейчас думаешь ты? — спросил я.
— Даже не знаю… не удаётся думать о чём-то конкретном.
— Такое бывает.
— Хотя… если отвечать тоже честно, то я думала о том, как мне были приятны твои слова о моей груди. Спасибо…
Я слабо улыбнулся. Она сказала это так искренне, что мне даже полегчало. Как будто всё былое напряжение в обстановке мгновенно разрядилось. Даже странно: вот так просто обмолвились о груди — и вдруг сразу же отпустило.
Неожиданно погас свет.
— Это у нас часто бывает, — пояснила Ника и встала с кровати. Спустя несколько мгновений она возникла из темноты с зажжённой свечой в руках. Комнату наполнило тёплое сияние. Теперь комната выглядела иначе: повсюду заиграли загадочные тени.
Ника поставила свечу на столик и села на край кровати
— Ты как? — посмотрела она на меня. — В порядке?
— Да, теперь уже лучше. Спасибо.
Она уже собиралась встать, когда я спросил у неё:
— Ты не думала… почему тебе снятся такие сны, где тебя хотят убить?
Ника какое-то время сидела молча.
— Иногда мне кажется, что я знаю причину, — наконец сказала она.
— И какая же?
Она не ответила, но осталась сидеть на кровати. Мы принялись о чём-то разговаривать. Долго и безостановочно. Иногда мне даже казалось, что я сплю и весь наш разговор мне только снится. Но потом меня вновь возвращало в явь, и я снова что-то говорил. И затем снова проваливался в дрёму. И так — по странному повторяющемуся кругу.
Точно помню, что мой сон оборвало, когда Ника, уже лежавшая рядом, вдруг произнесла:
—
Что?..
— Это было давно… Я тогда училась в классе пятом-шестом, — продолжала она шёпотом. — Я делала это зимой. Когда шла через детский садик. Перед работой, рано утром, когда ещё очень темно, родители отводят туда своих детей. И некоторые из родителей почему-то прощаются с ними у ворот. А дальше дети доходят до здания сами. И вот… я шла ранними тёмными зимними утрами в школу через этот детсад, как и многие другие. Так ближе — наперерез. И если оказывалось, что ребёнок шагает в одиночку и никого рядом нет, я… разбегалась и сильно ударяла его. Ногой в спину. Ребёнок сразу же падал на снег и сперва даже не успевал ничего понять, не то что закричать… После этого я сразу же убегала.
С тех пор прошло много лет, но я постоянно вспоминаю об этом… Это невозможно забыть… И знаешь, я ненавижу себя даже не за то, что я это делала. А за то, что… испытывала от этого удовольствие. Мне хотелось делать маленьким детям больно. Хотелось смотреть, как они, беспомощные, начинают плакать. Кричать. Звать кого-то на помощь. А вокруг — нет никого. И никто не может им помочь. И вот этот момент был самый сильный для меня.
Я не помню, что ответил Нике на это. Кажется, поблагодарил за честность.
Потом я снова уснул. А когда в очередной раз вернулся в реальность, заметил, что голос её изменился. Дыхание стало глубже, чаще. В интонации появился странный живой оттенок…
— Иногда ловлю себя на мысли, что хотела бы хоть раз почувствовать себя наказанной… И именно — мужчиной. Может, это потому, что у меня никогда не было отца и мне в глубине души хотелось угодить мужчине. Хоть раз почувствовать, каково это…
И когда нить нашего разговора успела завернуть в эти таинственно-интимные леса?
Да, вот что делает холодная и дождливая ночь с двумя молодыми душами в маленьком доме…
— Мой бывший парень не разделял этого. Он верующий, очень религиозен. Для него было дикостью, когда я поделилась с ним своими мыслями. Тебе, наверное, сейчас немного странно всё это слышать, верно?
— Да нет… У каждого же свои особенности… Поэтому как бы…
— Ты не умеешь врать. Ты обескуражен моими откровениями, — всё шептала Ника. — Но не подумай, что я каждому бы их раскрыла. Я просто знаю, что ты тот человек, кому я могу всё это высказать.
— Да, ты права. Я немножко удивлён. Но это никак не меняет моего отношения к тебе. Даже наоборот. Твоя искренняя естественность поражает меня. И привлекает… Ты открылась мне, и это похвально. Я благодарен тебе за это. Теперь я чувствую, что и сам могу в чём-то открыться и тебе.
— Я бы этого очень хотела. Ведь я о тебе совсем ничего не знаю.
Я молчал, слыша её очень близкое дыхание. Беззащитная, слабая, маленькая, неуверенная, запуганная, часто плачущая Ника… Почему Природа создала её для этого жестокого мира? Как бы мне хотелось взять и навсегда избавить её от страданий. Но как?..