Земля дождей
Шрифт:
Ника стояла, крепко обхватив себя руками и задумчиво смотря на могилу. Её несобранные волосы и воротник плаща колыхались, но лицо оставалось недвижимым. Я внимательно глядел на неё и понимал: сейчас она где-то в прошлом. В том прошлом, где Виктория ещё жива и здорова…
— Да. Быть развеянной лучше, чем закопанной, — тихо заключила Ника. — Я решила. Меня развеют.
Выйдя из кладбища, мы побрели в сторону домов. И вскоре уже шагали по какой-то улице. Ника рассказывала о парке, мимо которого мы проходили. В нём было
Мы добрались до больницы. Я заходить к матери Ники не стал. Остался дожидаться в коридоре. Ника вернулась через пятнадцать минут, сообщив, что маме уже лучше. И что вечером ей нужно будет принести некоторые вещи.
— Извини, вчера, когда мы приехали, я сказала маме, что ты близкий друг Виктории. Я не знала, как объяснить, что ты — незнакомец, который просто вызвался помочь, — призналась Ника, когда мы вышли из больницы.
— Ничего, всё нормально, — ответил я. — Наверное, так даже лучше.
Мы шли по асфальтной дороге, по краям которой возвышались пожелтевшие берёзы. Откуда-то несло горелой листвой. Дух осени в селе Южное Залиново был проявлен гораздо ярче, нежели в городе. Здесь осень чувствовалась как неизбежная прохладная меланхолия в жёлто-коричневых тонах, которые заполняли собой всё вокруг.
— А это наша администрация, — сказала Ника, указав на белое двухэтажное здание с ухоженным фасадом.
— Та самая, которая несколько лет обещает выдать вам жильё?
— Ага.
— Пошли, — сказал я, двинувшись к двери.
— Куда?.. — остановилась Ника в изумлении.
— Пошли, зайдём.
— Зачем?
— Просто поболтать.
— Но… что мы скажем? Мы уже много раз к ним обращались — всё без толку.
— Что-нибудь придумаем. Если нет, то просто уйдём. Пошли.
Мы вошли в первый попавшийся кабинет. За столом у компьютера сидела женщина.
— Добрый день! — обратился я к ней. — Где мы можем найти главу села?
Женщина повернула к нам голову и равнодушно проговорила:
— Александра Павловича?
— Да-да, — сказал я обыденным тоном. — Именно Александра Павловича, кого же ещё.
— Он сейчас занят и сегодня никого из населения не принимает. Зайдите в другой день.
— Значит, он здесь? У себя?
— Я же вам говорю, — приспустила очки женщина, — он сегодня не-при-ни-ма-ет.
— Хорошо, — вздохнул я и пристально взглянул женщине в глаза. — Тогда вы, пожалуйста, скажите нам, как… получить один логично детерминированный и не игнорирующий справедливость резонанс, воплощённый в официально-документальный акт, обладающий потенциалом изменить непригодные для существования жилищные
Лицо женщины исказилось от недоумения.
— Чего???
— Где сейчас Александр Павлович?
— У… у себя… на втором этаже…
— Спасибо.
Мы вышли из кабинета. Я подошёл к журнальному столу в коридоре, на котором лежала ручка.
— Есть бумажка? — спросил я у Ники.
Она растерянно поискала в карманах плаща и вынула чек. Я взял его и нацарапал на нём одно слово. Затем положил ручку на место.
— Пойдём, — сказал я и двинулся к лестнице.
— Это что сейчас такое было?.. — неуверенно шагала за мной Ника.
— Понимаешь, — заговорил я, — сознание большинства людей не готово воспринимать сложные вещи. В такие моменты у них наступает ступор. Ну вот вообще труба. Но когда на фоне сложного и непонятного звучит простой вопрос, то человек сразу же рвётся ответить на него, чтобы хоть как-то компенсировать свою неумелость. И это — несмотря на то, что ответ может носить секретный характер.
— И где ты этому научился?..
— Часто наблюдал за общением людей, — ответил я. — Мне кажется, это здесь.
Мы остановились перед дверью, на которой была вывеска с именем главы села.
— Я не уверена, что это хорошая идея, — начала было Ника, но я уже приоткрыл дверь. И, увидев, что кроме сидящего за столом мужчины в кабинете никого нет, крикнул:
— Кар-р-р!
Затем вошёл внутрь, держа за руку перепуганную до ужаса Нику. Большой кабинет, с большими окнами и большим столом.
— Это ещё что такое? Вы кто? — чуть выставив вперёд голову, сердито произнёс мужчина в синем костюме. Лет пятьдесят на вид.
— Добрый день, Александр Павлович! — улыбнувшись, я подошёл к столу главы села Южное Залиново, протягивая свою руку. Ника осталась позади. — Меня зовут Роман, а эту девушку — Ника Громова. Фамилия Громова вам наверняка о чём-то говорит?
— Ни о чём не говорит, — холодно ответил глава, не пожавший мою руку. Он стал подниматься с кресла, чтобы, вероятно, выпроводить нас. — Приём будет завтра.
— Хорошо, тогда давайте так, — я поднял руки, будто сдаюсь и показывая ему бумажку в левой ладони.
Мужчина встал, но уже не спешил предпринимать дальнейших действий.
— Что это? — спросил он.
— Это? — указал я на бумажку. — Это слово, которое вы скажете. Через несколько минут я попрошу вас назвать любое слово, и именно оно будет в этой бумажке.
— Гм… Что за ерунду ты несёшь? Какое ещё слово?
— Обычное. Самое обычное, которое мне ну просто невозможно было заранее угадать. Если там будет другое слово, значит, мы покинем вас и больше не будем отвлекать. У вас ведь и так дел по горло, как я полагаю. Но сперва давайте просто спокойно обсудим столь важный для этой семьи вопрос.