Земля обетованная
Шрифт:
Она бурно кинулась целовать Яскульскую, тискать детей, которые с криками к ней устремились, подала руку Юзеку, затем наклонилась над больным.
Добрый вечер, Антось, вот тебе фиалки! — воскликнула она и, отколов с корсажа на пышной груди букетик, положила его Антосю на одеяло.
Спасибо. Хорошо, что ты пришла, Зося, спасибо!
Антось жадно вдыхал нежный аромат цветов.
— Ты прямо из дому?
— Нет, я была у пани Шульц, там Фелек играл на гармони, я немножко послушала и бегом к Мане, а от нее уж к вам заглянула по
— Мама здорова?
— Спасибо, здорова вполне, с нами со всеми так переругалась, что отец пошел пиво пить, а я на весь вечер убежала. Знаешь, Юзек, этот твой молодой Баум очень симпатичный молодой человек.
— Ты с ним познакомилась?
— Мне его нынче в обед показала одна чесальщица.
— Он очень хороший человек! — горячо подхватил Юзек, глядя на Зосю, которая и минуты не могла усидеть на месте; начала вместо Яскульской разливать чай, пересмотрела все книжки, лежавшие на старом комоде, подкрутила лампу, исследовала вязанную крючком салфетку на швейной машине, пригладила детям волосы — крутилась по комнате, будто юла.
Печальное, мрачное, как могила, жилье наполнилось весельем горячей, здоровой юности, которым веяло от прехорошенького смуглого личика Зоси и ее черных живых глаз.
В движениях ее, в уверенном тоне была почти мужская резкость — следствие работы на фабрике и постоянного общения с мужчинами.
— Вам не следует носить этот платок на голове, пани Яскульская, он вас портит.
— Смешная ты, Зося, делать мне такое замечание!
— Что ж, если это правда! — Зося хлопнула себя по бедру, дернула кончик своего весьма недурного носика с маленькими, красиво очерченными ноздрями и принялась поправлять прическу перед висевшим на стене зеркальцем.
— А ты все хорошеешь, Зосенька!
— Вчера мне то же самое сказал молодой Кесслер, тот, что у нас в прядильном цехе начальник. — И Зося весело рассмеялась.
— Тебе это нравится?
— А мне безразлично. Все парни мне это говорят, а мне смешно.
Она презрительно выпятила алые губки, но по сияющему удовольствием лицу было видно, что такие комплименты ее радуют.
Зося болтала без умолку, рассказывала разные истории про работниц их фабрики, про мастеров, инженеров, потом стала помогать Яскульской раздевать и укладывать детей, которые отчаянно сопротивлялись, — все они души не чаяли в Зосе, она так хорошо умела их занять и развеселить.
— А знаете, пани Яскульская, я продала и те два вязаных покрывала и две курточки. Деньги будут в субботу, после получки.
— Бог тебя вознаградит, Зосенька!
— Пустяки! Вы таких курточек еще нашейте, только понарядней, а уж я их всучу нашим.
— Кто купил покрывала?
— Молодой Кесслер. Увидел, как я во время обеда показывала их в конторе, он и забери домой, а потом сказал, что его мать купила, даже не торговался, вот славный человек! Антось, а ты помнишь, как мы в прошлом году у Мани танцевали?
— Помню, — живо отозвался мальчик.
— В этом году
— Да, играли, но Адася не было. Он что, дома остался?
— Уж этот Адась! Мы его с месяц дома не видим, все сидит небось у тех дам на Спацеровой, а они, видно, какие-то вертихвостки.
— Не говори так, Зося, я хорошо знаю пани Лапинскую и пани Стецкую, они очень порядочные женщины, потеряли, как и мы, свое состояние и теперь, как все, тяжко трудятся.
— Я-то их не знаю, это мама сказала, но мама иногда так врет, что слушать стыдно, а на тех женщин наговаривает, верно, потому, что Адам вечно у них торчит.
— Отец ходит в ночную смену?
— Конечно, гнет спину с десяти вечера до шести утра.
— А знаете, мама, — вмешался в разговор Юзек, — нынче я встретил в полдень на Пиотрковской Стаха Вильчека, того, что был моим репетитором в шестом классе, сына органиста из Курова. Помните его, мама? Он однажды приезжал на каникулы.
— Что ж он делает в Лодзи?
— Не знаю. Сказал, что служит в железнодорожной экспедиции, но при этом у него еще всякие другие дела: держит лошадей и возит уголь со станции на фабрики, имеет дровяной склад на Миколаевской, и говорит, что открывает в Варшаве лавку, будет продавать остатки со згежских [25] фабрик. Уговаривал, чтобы я пошел работать к нему на склад.
— И что ты ему ответил?
— Решительно отказался Пусть бы даже больше платил, но ведь неизвестно, долго ли продержится.
25
3 г е ж — пригород Лодзи.
— Ты правильно поступил, к тому же — быть под началом у какого-то сына органиста! Хорошо его помню еще по тем времена, когда он приносил нам облатки на Рождество.
— Интересный мужчина? — спросила Зося.
— Вполне, и одевается так модно, будто он по крайней мере владелец фабрики. Он вам, мама, кланялся и сказал, что придет нас проведать.
— Ох, Юзек, лучше пусть не приходит, зачем ему видеть, как и где мы живем. Нет, нет, мне его визит был бы очень неприятен. Пусть Бог помогает ему в делах, но зачем ему знать о нашем положении.
— Ну, знаете, пани Яскульская, такой человек может пригодиться.
— Зося, милая, уж у таких людей мы помощи просить не будем! — довольно резко возразила пани Яскульская; самолюбие ее было сильно задето ей искать помощи у мальчишки, которому в лучшие времена она сама помогала поступить в гимназию, у сына какого-то органиста, которого принимали в передней и давали гостинцы.
Сама мысль об этом была нестерпима для ее фамильной гордости.
— Идет отец с доктором, — сказал Антось, услышав в коридоре голоса.