Земля заката
Шрифт:
– А ты неплохо держался во время атаки. Кем ты был в своей медвежьей России?
– Разные вещи делал… Чаще всего был сталкером, – сказал Младший. Немного приврал. Но он помнил о бэкграунде Скаро и надеялся на профессиональную солидарность.
– Ну-у-у, – протянул с явным осуждением в голосе Штеф, – Чувак, быть сталкером плохо. Нельзя преследовать женщин. Если девушка отказала – просто забудь и переключись на другую. За пределами этого корабля их много. Да, надо активно добиваться. А иначе люди вымрут. Можно харрасить. Но сталкерить не надо.
У Младшего глаза
Поржали.
– Сталкеры страшные люди, ха-ха-ха. Ходят по развалинам, ищут девушек, ха-ха. Так и абьюзером стать недолго.
– Каким еще арбузером?
– Ну, это тот, кто издевается над людьми, – объяснил Саше непонятное слово румынский молдаванин. – Я как-то хотел организовать на судне группу по контролю за гневом. Типа тренером быть. Но она распалась. Потому что подрались все, мебель в кают-компании переломали. А вообще, с девушками – как с поисками золота… нужно много бегать, много потеть и тонны породы просеять… Проще найти в этом море золотую рыбку… чем нормальную…
Тут подошел боцман, а с ним и Кнут.
– Скаро, кончай трепаться, Казанова хренов! – Борис Николаевич был явно не в духе и хотел на ком-то сорвать злость. – Твоя вахта через двадцать минут. Вали на свой пост.
– Я успеваю, босс, – произнес молдаванин.
Боцман в ответ разразился многоэтажной матерной тирадой, из которой было ясно – если Скаро опять опоздает хоть на минуту, капитан из его башки сделает украшение для носа корабля.
– Борис, а что означает – «твой кролик»? – спросил Кнут на инглише, наливая себе пиво. – Ни у кого здесь сроду не было никаких кроликов.
– What?
– Ну, ты постоянно говоришь: «Your bunny! Your bunny!».
– А-а-а. Это непереводимая игра слов, Кнут. Вам, иностранцам, не понять.
Конечно, боцман мог гораздо заковыристей загнуть. Но покойного Богодула из Питера никто не обошел бы.
– Алекзандер! – Кнут, словно отец родной, напомнил Младшему, когда Скаро ушёл, – Вали лучше спат. Утром тебя ждайт рыба. Много рыба.
За эти недели Данилов не только познакомился с интересными людьми, увидел чужие края, но и узнал много нового.
Он освоился на корабле и уже не путал нос с кормой, а ют с баком.
Однажды ему довелось побывать даже в машинном отделении, когда там затеяли грандиозный санитарный аврал. Саше доверили таскать тяжести – вынести какие-то прогоревшие решетки и множество железяк непонятного назначения. Главный двигатель показался ему адской машиной, громыхающей, огромной и опасной. Сашу к нему и не подпустили, но даже издалека он увидел, как сложно там всё устроено и какими маленькими выглядят рядом с этой махиной обслуживающие её мотористы.
В «кочегарке» было жарко, как в преисподней, и работники были черные как дьяволы. И такие же злые.
Кого попало сюда не ставили, потому что ошибка могла стоить дорого. Кочегары получали удвоенный, а мастер – утроенный паек. Закидывание угля в топку, судя по обрывочным рассказам, это
Конвейер для подачи угля имелся, но настолько капризный, что полагаться на него было нельзя. Неделю работал, неделю стоял, а уголь нужно подкидывать постоянно и равномерно. Опытные кочегары могли печь обслужить с закрытыми глазами. И заменить собой любую автоматику. Таких ценных кадров судовладельцы искали, переманивали, а иногда и насильно уводили с других кораблей, ставя перед выбором – или работа за плату или кандалы. Хотя Ярл такое не практиковал.
Скаро рассказывал, как его один раз отправили подсобником в кочегарку, в наказание. Так уже в середине смены хотелось выбежать и прыгнуть в ледяную воду. А однажды один ошалевший от долгих часов у топки помощник кочегара так и сделал. Поехала крыша, и он прыгнул за борт. Утоп, потому что сигнал «человек за бортом» не означает, что корабль сразу встанет, как вкопанный. Бросят круг, потом спустят лодку, корабль за это время удалится на приличное расстояние… сумеешь продержаться – молодец. Этот не сумел. Он ведь, когда падал, уже почти без сознания был.
В один из дней Саша поймал на свой радиоприемник, встроенный в плеер, музыкальную заставку. Она была похожа на прежний гимн Великобритании «боже храни королеву», только пелось что-то вроде:
«Боже храни Протектора Силандии… суверена всех Британских островов…»
Радио Северных Морей. North Sea Radio. Радиостанция, вещавшая с какого-то островка под названием Свободная Силандия и не раскрывавшая своих координат. Они крутили новости, песенки и юмор. Но новости были какие-то свои, местные, непонятные, а юмор британский, и не как у мистера Бина, а настолько специфический, что даже понимая все слова, он не знал, где смеяться.
Ди-джей – судя по хриплому одышливому голосу лет пятидесяти-шестидесяти, курящий, толстый – вещал на английском… но это был такой английский, которого Младший, учивший нормальный лондонский receivedpronunciation, не мог разобрать. Северный диалект какого-нибудь Йорка или Манчестера.
Передачу Силандии он ловил дважды, а один раз услышал нечто совсем неожиданное – русскую радиостанцию. Прием был очень неуверенный.... и Саша почти ничего не расслышал. Но всё равно, это его немного поддержало.
Он включил в наушниках песню про Мстителя. Надо обязательно сохранить эту запись, подумал он, вдруг другие кассеты и диски с ней потерялись или были уничтожены в том, что творилось в Питере. Эта песня стоила того, чтобы пойти в народ.
Хотя Младший уже не ассоциировал себя с героем. Какой он к черту мститель? Обычный беженец.
Время от времени Скаро что-то напевал на своём языке. Это было странное ощущение, ведь некоторые слова были смутно понятны. Похоже, в молдавском есть что-то от славянских языков, хоть он и к романской группе относится. А один раз Скараоско нашел даже русский перевод и спел его. Но это только усилило Сашину депрессию. Хоть и совсем не про Россию тут пелось, а про Молдавию (или Молдову?), из чёрт знает какой прошлой эпохи: