Земляки по разуму
Шрифт:
— Если это так, то пообещай мне выполнить одну небольшую просьбу, а?
— Какую?! — оторвался от монитора Саньковский.
— Пообещай, что никогда не притронешься к рыбе с кулинарными целями!..
Тохиониус понуро восседал среди старейшин. Поводом, ставшим в последнее время до жути привычным, был снова Фасилияс, таки подхвативший на далекой планете вирус чуждого разума, а именно — тягу к стимулированию перемен. И если бредовая идея о сексуальной революции
— Мы не питаем к тебе нелюбви, Тохиониус, — молвил Герпересиус, — но посуди сам…
— Если бы мог, то я бы повесился… — пробормотал горестно Тохиониус.
— Не надо судить себя самому, — оборвал его старейшина. — Просто подумай, что можно противопоставить тому, что подрывает основы нашей неспешной — подчеркиваю, неспешной…
— Патриархальной, — снова вырвалось у Тохиониуса.
— Ты эти новомодные словечки брось! — возмущенно крякнул Кондониус. — Мы не посмотрим на твои благородные заплесины и…
— Тихо-тихо, будем более толерантны другу к другу, — миролюбиво приподнял два щупальца Герпересиус. — Я считаю, что непроизвольная склонность нашего сородича к неологизмам является прямым следствием потрясений, перенесенных им в злых и полисексуальных мирах. Простим же ему его… э-э… хамство.
— Вот еще одно мерзкое словечко, отродясь неслыханное на нашей планете, — не преминул буркнуть Кондониус, но продолжать не стал.
— Так вот, — продолжил Герпересиус, — подрыв той размеренной жизни, которую завещали нам предки, недопустим. Однако недопустимы и любые радикальные меры в отношении подростков, не сознающих того, что деют…
— Уже содеяли, тхариузок их побери! — скрипнул клювом Кондониус. — Выслать их на другую планету. К примеру, на Лонлиус. Пущай устраивают свою революцию среди тамошних амеб!..
— Надо уважать чужую эволюцию, — оборвал его Герпересиус. — И вообще — мы собрались здесь, чтобы выработать не тактику, ибо ссылка лишь отодвинет решение вопроса, потому что они в любое время смогут вернуться обратно, но стратегию, дабы в будущем — по крайней мере, ближайшие пару миллионов лет — подобное места не имело. Что имеете предложить конструктивного, уважаемые старейшины?
По телам сотни старейшин, собравшихся в зале совета, пробежали брезгливые судороги — проблема была мерзкой в самой своей сущности. В любом случае ее решение породило бы столь нежелательные перемены, буде то создание какого-нибудь изолированного от остальных анклава для этой группы подростков до их окончательного полового созревания либо же погружение их в анабиоз на весь оставшийся до этого счастливого момента срок. Так или иначе, но будет порождено насилие, на которое не способен никто… Хотя, нет — среди них есть тот,
Глаза сородичей уставились на Тохиониуса. Тот тяжко выдохнул, обвел всех взглядом и выдавил из себя:
— Я понимаю вас, поэтому вижу только один выход — вышибить подобное подобным!
— Что ты имеешь в виду? — подался к нему Кондониус.
— Их надо клюв к клюву столкнуть с теми, кто обратит их идеи против них самих, покажет, что их действия носят противоестественный характер, заставит задуматься о дне не завтрашнем, но послезавтрашнем!
— Кто же это? — сверля его глазом, спросил Кондониус.
— Земляки Фасилияса…
— Ты жесток! — попятился со своего места Герпересиус.
— …а последняя выдумка моего отпрыска решит проблему с доставкой их на Землю. И в этом не будет ни капли насилия, ведь сделают они это сами, добровольно, чтобы испытать прибор на деле. Нам, то есть мне останется лишь изменить их первоначальные координаты…
Старейшины начали переглядываться между собой, некоторые даже начали издавать одобрительные звуки, как вдруг в зал заседаний ворвался один из кандидатов в старейшины, оставленный следить за группой подростков. Выбежав на середину зала, он трагически выдохнул:
— Они сделали это!
Изображения планет угрожающе росли на экране монитора, но никаких признаков разумной жизни типа искусственных спутников, на худой конец — космических мусорных контейнеров приборы корабля не обнаруживали. Дело начало приобретать запашок тухлой рыбы, потому как никакие идеи относительно логовища осьминогов у Семена не рождались.
— Хреново-то как, а? — пробормотал он, обращаясь в Пространство.
Вопреки тем временам, когда Пространство отвечало кому попало, нынче оно угрюмо молчало. Однако неожиданно заговорил Длинный — как видно, нетерпение, свойственное, к примеру, рыбам на крючке, стимулировало его мозги. Подкравшись сзади, он сказал:
— Слушай, если в нашей Солнечной системе жизнь существует на третьей планете из, кажется, девяти возможных вариантов, то почему здесь, где вертятся целых восемнадцать, ей не зародиться на шестой?
Слегка опешив от такой космогонической логики, Семен повернулся к другу:
— Ну, ты даешь!..
— А чего?
— Да ничего, полетели туда, где, может быть, и в самом деле процветает борьба за то, чтобы каждое последующее мгновение было, как минимум, не хуже предыдущего.
— Ты это о чем?
— За жизнь, за что же еще… — пожал плечами Саньковский.
— Предлагаешь, чтобы я налил?
— Давай уж сначала пришестеримся…
— Чего сделаем?! Станем «шестерками»? Да я никогда!..
— Пришестеримся, Длинный, просто пришестеримся, ведь ты не знаешь, как аборигены называют свою планету, а по счету она — шестая… Так-то вот, — заключил речь, достойную любого первооткрывателя суши и других рыбных консервов, Семен и отдал компьютеру команду на снижение.