Земляки по разуму

Готко Олег

Саньковская рванула дверь на себя. В этот же момент Фасилияс, воспитанный на прописных истинах осьмиконечных классиков, которые, в основном, гласили: «Знать, знать и еще раз знать — куда занесла тебя нелегкая!», вынырнул из-под рыбы и встретился с ней взглядом.

«Лучше бы это была русалка», — подумала Мария и тихо пискнула.

— Все в порядке, дорогая! Нет никаких причин для беспокойства, — вскочил Семен, делая неуклюжие попытки закрыть собой инопланетянина. Ему было бы спокойнее, если

бы позади была амбразура вражеского ДОТа.

— Кто ты? — в упор уставилась на него жена.

— Муж твой, Семен Саньковский.

— Чем докажешь?

Он попытался ее обнять, но был отвергнут.

— Это может каждый!

— Это может каждый?!! — взвыл супруг, оскорбленный в лучших чувствах. Он мгновенно нутром почувствовал всю справедливость истины о том, что лучшая защита — это нападение. — Ты что имеешь в виду?!

Саньковская на паясничанье не обратила внимания и повернулась к Фасилиясу:

— А ты кто такой?

В стройной теории осьминога появилась маленькая трещинка, когда подумалось, что разделение на полы имеет не только плюсы, но и такой вот крупнокалиберный минус. Вместо того, чтобы честно ответить, что он ей не муж, не друг и не родственник, Фасилияс лишь разочарованно щелкнул клювом. В одноглазой голове просто не укладывалось, как такой вопрос могли задать на родной планете.

— Сын Тохиониуса… Я же тебе про него рассказывал, — пришел на выручку Семен, сообразив, что древний военный маневр с женой не проходит.

«А, может, все дело в том, что я — не Цезарь», — грустно подумал он и постарался утешиться тем, что и его жена — не Брут. Любой гей-историк на его месте пошел бы дальше и выстроил бы теорию, согласно которой Брут заколол Цезаря не в силу каких-то политических причин, а просто потому, что тот изменил ему с Марком Антонием. Однако, сексуальная ориентация у Саньковского пока еще была традиционной, да и ситуация для выдвижения сомнительных гипотез была неподходящей.

— Это точно ты… тьфу, он, а не ты? — продолжал тянуться тем временем дежурный кошмар.

— Разве твое сердце ничего тебе не подсказывает?

— Мое сердце — не цыганка! И ему не прикажешь!

— Я не знаю, как тебе это доказать…

— Зато я знаю! Иди!

— Куда?

— Не твое дело! Сейчас я все выясню!

Захлопнув за Саньковским дверь, Мария принялась за осьминога вплотную:

— Как зовут твою тещу?

Логическая цепочка, которую попытался было построить Фасилияс с целью ответа на бредовый для его племени вопрос, больше всего напоминала алогическую удавку.

Не дождавшись ответа, Мария приоткрыла дверь.

— Эй, ты! Как зовут мою мать?

— Клеопатра Птолемеевна, — буркнул Семен, продолжая дуться на объявленный ему вотум недоверия.

—

Что за чушь ты мелешь? — Саньковская похолодела при мысли о том, что ни один из этих двух не является ее Семеном. — Отвечать сейчас же!

— Наталья Семеновна, — подленько улыбнулся Саньковский. — Теперь твоя душенька довольна? Или сходить мне к морю и принести еще рыбки?

— Прекрати свои идиотские штучки, — Марии полегчало, ибо была у нее возможность убедиться, что при переходе в чужое тело знания не передаются, — и скажи, какого черта он здесь делает?

Семен скосил глаза на Фасилияса.

— Плавает.

Сомнения Саньковской развеялись окончательно. Такой ответ был как раз в стиле благоверного. Лучезарно ему улыбнувшись, она наклонилась к космическому охотнику за знаниями:

— Тогда причаливай — гостем будешь!

Будь на месте Фасилияса его родитель, то он вряд ли бы повелся на это приглашение, но у отпрыска еще не было оснований подозревать самку, что та готовит ловушку. Он с готовностью выпрыгнул из ванной и начал отряхивать чешую осточертевшей рыбы.

Семен во все глаза смотрел на жену и в них светилось детское недоверие. Он никак не ожидал такого вот конца.

«Мягко стелят да жестко спать» — в который уже раз утешила его народная мудрость. Правда, тут же мысли сбились на привычные рельсы, что не мешало бы с женой побыстрее переспать хотя бы в шалаше. Он даже не задумался, будет ли там с ней рай, если рядом окажется осьминог.

— Первый раз вижу живого инопланетянина, — соврала Саньковская незваному гостю, когда они всем составом перешли в гостиную.

— Живого?! — во взгляде Фасилияса, устремленном на Семена, таки мелькнул ужас.

— Это идиома такая, — тоже не удержался от вранья тот, думая, что это ложь во спасение, и с укоризной посмотрел на жену.

Мария обворожительно улыбнулась и тут же ляпнула еще одну бестактность:

— Я просто не успела разглядеть твоего… мм, родителя, когда вышвыривала его с балкона.

Фасилияс поежился. Кто бы мог подумать, что его предаст крестный отец!

— В некотором смысле я — не инопланетянин. Я коренной уроженец вашей, то есть, нашей планеты.

— Ну да?! — поразилась Саньковская.

— Я же тебе рассказывал, — буркнул Семен.

— А ну тебя! Кто же знал, что ты тогда говорил правду? — не напрягаясь особо, родила Мария очередной образец женской логики.

«Мотай на клюв!» — мысленно посоветовал осьминогу Семен и даже открыл рот, дабы выразить возмущение, но тут же сообразил, что супротив женской логики даже танк — жалкая куча металлолома. Губы сомкнулись, но глаза, обращенные на гостя, красноречиво светились предостережением: «Ох, не дай Бог тебе разгермафродититься…»