Земляне против политики
Шрифт:
— Вы правы, Ваше Высочество! — поддержал его Эдисон. — Представьте, как ваш отец предлагает супруге познакомиться с изображением на экране! С изображением на экране! Пигмалион!
— Пигмалион? Когда в меня попала стрела Амура, я готов был сказать то же самое.
Альберт Эдуард чинно развернулся обратно к идеализированной фотографии.
— Мистер Эдисон, вы не м-могли бы лучше вести себя рядом со членами к-королевской семьи? — заметил лорд Солсбери.
Неподходящее поведение Томаса Эдисона явно говорило о его американской национальности: очевидно, что у него не может быть опыта общения со членами королевской фамилии, хотя
— Ваше Королевское Высочество, вы хорошо чувствуете себя после удара Эдисона? — спросил Чемберлен. — Вы выглядите так, словно Амур выпустил в вас разрывную пулю.
— Что такое разрывная пуля?
— Наше последнее изобретение, которое пригодится для колонизации Геи.
— Ваше Королевское Высочество, вы довершили ваш план? — спросил наш Джо о том, что Эдисон наименовал «легкомысленной целью».
— Осталась ещё треть р-работы. Джорджи, прошу тебя, точнее измерь расстояние м-между линией рта и линией крыльев носа. Оно должно б-быть ровно в два раза меньше расстояния между л-линией рта и кончиком подбородка.
— Слушаюсь, с-сэр, — покорно ответил Джорджи.
— Что вы будете делать с этим идеальным лицом, Ваше Королевское Высочество? — спросил лорд Солсбери виновника удара.
— Погодите, я ещё должен приблизить женские глаза к зрителю, чтобы они выглядели размером с тарелку.
— Извольте заметить, Ваше Королевское Высочество, я имел в виду…
— Сфотографирую, и покажу ф-фотографию Аликс.
— Но если она будет завидовать, чего не следует делать с точки зрения христианской морали?
— Ваше мнение не лишено оснований. Я в-воздержусь от этого поступка. В таком случае я в-возьму фотографию себе. Пожалуйста, не мешайте моей работе. Оставьте нас с Джорджи одних.
— Я могу предложить ещё одно нововведение, которое поможет вашей колониальной программе, — уже спокойно говорил Эдисон, покидая вместе с правительством Государственную гостиную. — Если создание космических аппаратов будет продолжаться такими темпами, ваша армия доберётся до Геи только в следующем году.
Эдисон больше не соперничал с варёным раком цветом лица, процент его потения приблизился к нулю, и он мог, на время стараясь не думать о воплощающейся в этот момент причуде Берти, спокойно вести разговор о других своих изобретениях.
— Я понимаю, о чём вы говорите, но как вы предлагаете ускорить постройку? — спрашивал лорд Солсбери.
— Вам известно о моём изобретении — магнитной сортировке руды? При его применении руда перемещается с помощью конвейера, то есть движущейся ленты. Я предлагаю перемещать на конвейере строящийся космический снаряд, чтобы он проезжал мимо каждого рабочего. В таком случае не один космический снаряд будет создаваться несколькими рабочими, а один рабочий будет создавать одну и ту же часть каждого космического снаряда.
— Гениально, — ответил Чемберлен. — Завтра же мы прикажем переоборудовать все фабрики.
— Не все, — возразил лорд Солсбери. — По очереди. Сначала часть будет переоборудована, а другая часть будет продолжать производить аппараты старым способом. Потом мы переоборудуем следующую часть. Кроме того, необходимо учесть то, что часть рабочих отправлена в космос.
Вечером того же дня шедевр Альберта Эдуарда был готов. Разумеется,
На Уайтхолле собирались представители безликой массы рабочих, тем не менее, в одних случаях начинающей получать марксистское, в лучшем случае фабианское лицо. К массе примкнула группа матросов, не говоря уже о двоих девицах с накрашенными щеками. Простой народ прислушивался к звукам, доносившимся с 10 Даунинг-стрит, к звукам, явственно слагавшимся в песню.
— Как понимать эту ерунду? — спросил один из них.
— И откуда у них рояль? — спросил второй.
Едва рабочие задали эти вопросы, среди толпы возник Бернард Шоу, уже бывший свидетелем построения блестящих выводов.
— Что вы скажете об этой песне? — осведомился он, оглядывая хмурые лица рабочей массы.
— Эта песня рассказывает о деньгах, деньгах, деньгах. Песня, рассказывающая только о деньгах и дуракавалянии, открывает истинное лицо правящего класса. Слышите?
Люди, находящиеся в окрестностях Даунинг-стрит, слышали сопровождавшиеся аккордами рояля слова «Деньги, деньги, деньги должны быть веселей в мире бо—га—чей. Деньги, деньги, деньги всегда радостнее в мире бо—га—чей». Рабочий, задавший вопрос о «ерунде», жестом велел остальным настроиться на торжественный лад.
— Слушайте меня все! Я — великий американский народ. Я понял, что правящие верха стремятся покорить весь мир, попирая меня, народ. Попирая нас, пушечное мясо. Правящие верха, пусть даже они занимаются одним и тем же, различны. А народ един. Един во всех странах. Един на всех планетах. Видите вон там Землю? Её великий американский народ солидарен с нами. Он мирный народ. Он борется за мир. Мы боремся за мир.
— Надеюсь, русский народ тоже борется за мир, — осторожно заметил Шоу.
— Вы правы, — теперь он снова обращался к соратникам. — Слушайте меня! Знайте, что американский народ борется за мир! Русский народ борется за мир! Даже арабский народ борется за мир! Мирные народы всех планет, соединяйтесь!
За этой увлекательной речью народ не заметил, как раздаются шаги за его спиной. Вожак почувствовал прикосновение к напряжённой спине. Его глазам предстал констебль из A-дивизиона, покачивающий не перьями на шляпе, а дубинкой [20] . Тот был не один: остальные люди повернули головы и обнаружили шеренгу грозных, представительных господ в мундирах.
20
Деревянной. Резиновые дубинки появились в начале двадцатого века.