Земляне против политики
Шрифт:
— Ваш конкурент прав, — заметил лорд Солсбери, обращаясь к Тесле. — Мистер Эдисон прав, но он не додумался до того, до чего додумался Бэббидж, и в то же время додумался до того, до чего Бэббидж додуматься не смог.
— Что вы имеете в виду, милорд?
— Бэббидж считал, что вычислительная машина сможет играть в шахматы и изображать химические процессы. В свою очередь, Эдисон считает, что его машина может обрабатывать не только числа, но и текст и изображения. Время покажет. Хотя позвольте один вопрос, мистер Эдисон. Касательно изображений. Вы предлагаете смотреть в окуляр, подобно окуляру
— Иначе никак.
— Но в таком случае как вы будете демонстрировать нам работу машины? Понятно, если каждый зритель смотрит в отдельный кинетоскоп, но сейчас каждый из нас должен будет подходить к окуляру и наблюдать за тем, что каждый из нас мог бы видеть одновременно со всеми. Если постоянно смотреть в окуляр, печатать можно будет лишь слепым методом, что не каждому удаётся. Выражаясь иначе, я говорю о преимуществах волшебного фонаря.
— Вы испортили идею моей машины! — крикнул Эдисон.
Остальные молчали, не смея возразить Эдисону с его тяжёлым, вспыльчивым характером.
Пока Тесла молчал, Эдисон ответил словами, не имеющими ничего общего со святостью. Воспитанные англичане брезгливо поморщились.
— Чем вы недовольны, сударь? — вежливо спросил Тесла.
— Я рекомендую использовать кинетоскоп, а не волшебный фонарь, о котором твердят многие создатели движущегося изображения!
— Но заметьте, ведь речь идёт об изображении в универсальной электрической вычислительной машине, где более рациональным будет применение проекции изображения на простыню.
— Ладно, уговорили! Пусть будет грязная простыня!
Эдисон погрузился в интеллектуальный труд, в то же время Чемберлен отправился за рабочей силой. Через полчаса помещения резиденции лорда Солсбери были полны однообразной массой рабочих, оторванных от одной работы ради участия в другой, ещё более важной. Полисмены сопровождали их на тот случай, если Чемберленовские козыри, иными словами, если хитрость в форме мнимого обещания «классового мира» не принесёт никаких результатов и рабочие подтвердят слова министра колоний, принеся в мозг страны бомбы, револьверы и прочее, что подобает применять лишь Бобби Аткинсу.
Толпа рабочей массы, своей силой грозящая задавить лорда Солсбери (даже если в фигуральном смысле), послушно, словно гигантский механизм, выполняла запечатлённые в чертежах приказы Эдисона. Лидделл же выполнял обязанность математика: в этой науке Эдисон не силён.
Ночь распростёрла над городом свою тёмную ткань. Лорд Солсбери и Джозеф Чемберлен терпеливо стояли у дверей в Государственную гостиную, ожидая приглашение.
Никому из смертных не ведомо, сколько времени могло уйти на это бесплодное занятие, если бы не звук, прошедший сквозь дверь. Любой человек, обладающий даже малейшей долей фантазии, немедленно вообразил бы Эдисона, лежащего в постели, с руками поверх одеяла, с вздымающимся животом, испускающим храпы в пределах спальни. Вообразив такую картину, этот человек не учёл бы лишь одно обстоятельство: никакой кровати в этой гостиной не имеется, поскольку речь идёт о гостиной, а не о спальне, а потому звук, вызвавший у политиков эти подозревающие мысли, действительно выглядел подозрительно. Лорд Солсбери постучал в дверь и, даже спустя минуту
Картина, представшая их взору, невольно заставляла пересмотреть уже известные нам представления о двоих заатлантических гостях, ведь вопрос о том, кто больший чудак — Тесла или Эдисон — в данный момент выглядел открытым.
Томас Эдисон лежал непосредственно на столе, подложив под голову книги, и в такой позиции предавался сну, явно не задумываясь об удобствах. Ему могут завидовать даже солдаты из полчищ осаждающих нас тараканов и клопов, что любят спать на полу в человеческих спальнях (и вероятно даже на кухнях, чего ввиду отсутствия там людей в ночное время никто не замечал), но в отличие от тараканов и клопов, Эдисона нельзя выкурить серой, отравить бензолом или посыпать порошком. Стоя перед столом, господам приходилось с величайшим терпением ждать пробуждения Эдисона.
— Смотрите внимательно, — прошептал Чемберлен.
— Вижу, — оптимистично ответил Тесла. — Если вы не возражаете, я попробую применить дедуктивно-индуктивный метод.
Тесла с изяществом размял пальцы, быстро став готовым к анализу.
— Если судить по книге, на которой спит Эдисон, то он вегетарианец. Гениально! Если судить по книге, то он вегетарианец, русский, граф, помещик, пацифист, носит бороду и ходит босиком. Теперь взгляните и убедитесь в том, что Эдисон спит на «Войне и мире».
— Вы прирождённый анализатор.
— Благодарю. Теперь перейдём к физиогномическим основам. Если судить по его густым, тёмным, большим бровям, то он носит пиджак со множеством орденов.
— Но как? Каким образом тип бровей может свидетельствовать о пиджаке с орденами?
— Точно, что за чушь я несу... Или причина в несостоятельности физиономистики?
Ждать оставалось недолго. К счастью для их терпения, Эдисон открыл глаза и его брови хмуро выстроились в одну прямую линию, прежде чем он обратил внимание на своих нынешних шефов. Пребывать же на столе ему не приказывали.
Чемберлен начал расспросы издалека, надеясь получить ответ.
— Я вижу, вы спали?
— Разве не видно? — сердито спросил Эдисон. Даже если он и собирался именно в следующий момент разъяснить своё поведение, вид Теслы перечеркнул его намерения. Он повернул голову к Тесле: — Это опять вы?!
— Да, это я.
— Что вы здесь делаете?!
— То же, что и вы.
— То же, что и я? Я не вижу, что вы только что спали! Как вы оказались в моём доме?!
— В вашем доме? — глаза лорда Солсбери стали выглядеть как два гусиных яйца, когда его ушей коснулся вопрос.
— В моём доме!
— Это не ваш дом, мистер Эдисон.
— Это мой дом, и я спрашиваю вас, как вы здесь оказались! Минни, где ты? Объясни этим людям, что они непрошеные гости в нашем доме!
Эдисон начал оглядываться по сторонам. Лицо приобретало признак задумчивости.
— Где я?
— На 10, Даунинг-стрит.
— Странно. Я думал, что нахожусь дома. Представьте моё возмущение, когда я увидел Теслу, и тем самым решил, что он вооружился отмычками и проник в мой дом.
— Вы решили, что находитесь дома. И именно по этой причине вы осмелились спать на столе?