Земные и небесные странствия поэта
Шрифт:
Пастух, как пятнадцать лет назад, улыбался молодыми снежными зубами, но в глазах его была тревога, и он размахивал тяжелой ореховой палкой, как посохом:
— Бегите быстрей! Сейчас тысячи змей слетят с дерева и вас, как черешню, высосут, скушают… Жалить, жечь ядом будут… Хлестать хвостами будут, убивать будут! никто не спасет от их яда!.. Смерть через пять минут приходит! Малиновый шайтан пять минут жизни дает!..
И тут, словно послушав старика, змеи стали спело срываться с Дерева, и глухо мягко падать с ветвей на землю, и ползти
О Боже!..
Тогда мы с Гулей быстро собрали, просто вырвали из земли нашу палатку, спальные мешки, мольберт, ружье, рюкзаки — и старик помогал нам, и что-то кричал на древнем таджикском языке — языке древнеперсидских царей и змей, словно обращаясь к змеям:
— Аллаху Акбар! Аллах велик, а человек мал, мал, мал… — словно заклинал он…
И мы тоже закричали, словно заклиная змей:
— Аллаху Акбар!.. Аллаху Акбар!..
И!..
И, может быть, от страха мне показалось, но змеи вняли языку старика и нашим крикам, и послушались, и замерли на земле, как некогда замерли они на древней миниатюре, обвивая тело Царя Дария Гуштаспа I…
Тогда мы побежали по тропе вниз к реке Фан-Ягноб…
Тогда смерть отошла от нас…
Надолго ли?..
Не знаю… не знаю… не знаю…
Глава пятая
РЕКА ФАН-ЯГНОБ
…И я бросаюсь в реку — ай, холодна река!
Я губы окунаю в рыданье ледника!..
…Река Фан-Ягноб — древняя река. Святая… Как Ганг…
Зороастрийские цари, не желая отдавать свое тело могильным орлам и грифам, заживо приходили сюда умирать…
Печальная река. Река самоубийц. Река — водяное кладбище. Река — текучая усыпальница…
А многие самоубийцы не хотят тлеть после смерти в земле и быть едой червей…
Речные самоубийцы хотят после смерти плыть вольно в хрустальной воде святой реки… И лучше быть едой рыб — царских, жемчужных форелей, чем добычей утлых, тошных, скучных червей…
Да!.. И я хочу после смерти плыть в хрустальной реке!..
Но!..
Рано еще…
Но! Господи, мне рано еще…
Еще смерть моя медлит?..
И мы с Гулей юные, веселые, чреватые поставили нашу палатку на берегу реки…
Это и было любимое место самоубийц, а нынче страна наша Россия вышла на первое место в мире по самоубийствам. И стала необозримой Рекой пианиц и самоубийц…
Увы! увы!..
Словно река самоубийц Фан-Ягноб пришла на Русь … И заполонила Её…
Но!
…В этом месте река Фан-Ягноб обрывалась с высокой лесистой горы и гигантским, алмазнопылящим, торжественным водопадом пропадала, исчезала, уходила в глухое, гулкое, бездонное подземелье.
И
Страшные слухи ходили про это подземелье, где билась, таилась, пряталась трехкилометровая река…
Никто из живых — даже рыбы — не выходили из этого адского подземелья…
Какой-то смельчак на лодке пытался пройти через это подземелье, но сгинул в нем бесследно…
Даже живые рыбы не выходили оттуда, а пропадали во тьме подземелья…
И самоубийцы радостно бросались с вершины горы в последний водопад и, как птицы, летели, падали в его волнах, и навсегда пропадали в подземелье…
Это было последнее их земное наслажденье… Тут была полнота земного бытия и неземной вечности…
Тут сходились Два Мира…
Ни один из самоубийц никогда не выплыл — даже мертвым…
Там было вечное кладбище…
Власти местные поставили на вершине горы милиционера, чтобы помешать самоубийцам, но в первую же ночь кто-то столкнул его в страшный водопад…
Или сам он сладостно спрыгнул, доверился водопаду?..
Ведь сверкающая, алмазная бездна так влечет! так влечет… так манит…
И милиционер стал сладострастным самоубийцей и испытал великое последнее наслаждение, заживо уходя в иной мир в хрустальном гробу Водопада…
О!..
Ведь Природа-мать так прекрасна! и так необъятна!
И так сладко, притягательно мертва!..
И так она тянет, влечет вернуться бедного скоротечного человечка — муравья в свое недвижное, нестрадающее лоно!.. в свою кишащую сладчайшую утробу!..
Тем более, что всё равно мы возвращаемся в природу — рано или поздно…
А, может быть, лучше рано?.. А?..
А разве мать не жаждет встретить блудного сына своего еще молодым, улыбчивым, а не дряхлым, согбенным, разрушенным?.. А?..
Господь мой!.. А?..
…О Боже!.. Да что я? Куда я?..
Человек пришёл от Бога — и возвращается к Богу!..
И для бессмертной души нет никакой тленно текучей Природы…
И вот у подножья этого великого алмазного Водопада мы с Гулей поставили нашу палатку…
Хотя уже поздняя осень была, но днем в горах было очень тепло…
Водяная, кружевная пыль от Водопада освежала нас, от ветерка сладко, игольчато сыпалась на нас…
Пленяла… Усыпляла…
Я еще в детстве пионерском моем научился сплетать из ивовых и тополиных приречных прутьев грушевидную корзинку-ловушку для ловли рыбы в протоках и водопадах.
И вот такую долгую, хитроумною корзину я сплел из ветвей, и Гуля умело помогала мне, сплетая, укрощая сырые от реки прутья…
А потом я разделся, и встал под Водопад с длинной корзиной в руках, и поднял её навстречу пылящим водам летящим, ниспадающим…