Земные наши заботы
Шрифт:
или молчать. Ощутив себя самого, отвергнув чужие мнения и интересы, может в
любое время встать и уйти домой. Однако торопиться нет нужды, дома жена,
которой вовсе не нравится ни подобная самостоятельность мужа, ни такой вид
отдыха.
Она, освободившись от повседневных забот по уходу за живностью, огородом,
избавившись от топки печей и от коромысла, и конечно же возрадовавшись от
уймы свободного времени, ухватила в руки тряпки и носилась
по пути пересчитывая ступени и дивясь мудрости архитекторов, сотворивших
многоэтажные дома. Так постепенно каждодневное мытье полов, выбивание
дорожек и бегание к торговому центру снова заполнили все ее свободное время,
укороченное крепким сном намаявшегося человека. Здесь, у торговых точек, она
узнавала уйму интересных и вполне доступных пониманию новостей, которые
вызывали в голове неподготовленного слушателя полнейший сумбур, путаницу.
Именно эта путаница и приводила потом к скандалам с соседями, живущими
точно в таких же типовых домах и так же заполняющих свободное свое время. А
так как окна этих домов смотрят в широкое поле, откуда ветерок доносит
привычные запахи земли, а иногда и мычание колхозных коров, то жена,
встречая развеселого мужа своего, нет-нет да и взгрустнет. Вот, мол, был
огород, была живность во дворе, и веселее было, на душе мягче, муж от дома,
от семьи не отбивался.
Отдохнувший муж, выслушивая ругань жены, тоже вспоминал недавнее прошлое.
И рисовалась ему такая картина...
Вышел он из дому покурить. Постоял во дворе, прислушался. Тишина кругом.
Но тишина не пустая, не мертвая, она полна едва различимыми звуками и
запахами. Так что это вовсе и не тишина, а покой. Улеглась, должно быть,
корова в сарае и теперь дремлет, вздыхая шумно: подоена, накормлена,
отдыхает. Завозились куры на насесте, зашебуршали: какая-то молодка чуть не
свалилась спросонья, вот и переполошила всех. «Курка и есть курка, дурья
башка, спать как следует не может». Эта мысль, явно направленная против
жены, которая никак не соглашалась «изничтожить» кур, расшевелила в его душе
желание что-нибудь сделать. Он обошел двор, поднял и снес в угол лопату,
убрал с верстака инструмент, оставленный ребятами, приблизился к сараю,
недавно переложенному заново. Хорошо, тепло теперь корове. Не удержался,
открыл дверь, чтобы удостовериться, так ли ей хорошо и тепло, как ему
думается. Корова уже знала, должно быть, что это хозяин ее по двору ходит,
лежала спокойно, без настороженности. Он почесал ее, потом присел на
корточки, и
в душе его стало сладко и покойно.
Возвращаясь в избу, он, умаявшийся за день, думал иногда (нужно же
утомленному человеку подумать!): «Что и говорить, хлопотно с хозяйством».
Однако такая мысль не побуждала его к определенному решению, а тем более
действию. Думал так только потому, что устал. Постепенно слово «хлопотно»
стало заменяться другими, вычитанными в газетах. «Что и говорить, много
времени отнимает хозяйство», — думал он теперь. Но дальше этого не шел и
пришел бы нескоро, если бы дело не приняло «хороший оборот», то есть если бы
проектировщики не предоставили ему возможность ничего не делать и не изъяли
из его сознания потребность личного участия.
Правда, помехой в раскрепощенном его досуге оставался еще огород за
селом, куда на часок не пойдешь, смысла нет, а надолго не всякий день
выберешься. И он перестал ходить туда, считая, что дело это «себе дороже»,
так как идти надо мимо торгового центра, где можно и застрять. Рассудил, что
в этом вопросе творцы «хорошего оборота» допустили непоследовательность, а
может, и уступку, чтобы не ошарашивать сразу полной свободой от крестьянских
забот и обязанностей.
Справедливости ради надо сказать, что поначалу радовались переменам,
соглашались с тем, что писали о них и говорили. Но когда нарадовались вволю,
нагрелись у батарей, накупались в ваннах, отдохнули от хлопот по хозяйству,
то затосковали. В квартире вечером сидеть — скука. По улице пройтись — всей-
то улицы теперь несколько шагов, километра со всеми поворотами не находишь.
Не город и не село, а хутор какой-то с десятью высотными дворами. Непутеха и
есть непутеха.
Выйдет человек на улицу, посидит у подъезда на скамеечке, побалагурит о
чем придется, сны порасскажет, обсудит ученые трактаты и статьи, в которых
он, житель показательного села, с разных сторон рассматривался, да и решит:
— Все так, ни приусадебных участков не имеем, ни живности. Как хошь тут
рассуждай: или не хотим, или не можем...
— Вот так, — закончил мой собеседник свое повествование.— Хлопотно было,
зато весело. А как домашних забот не стало, то и скучно человеку. Да и то
сказать, не будешь же каждый вечер в кино да в кино, в кино да в кино или на
концерты. Надо и отдохнуть, иначе ошалеешь. Взять меня хотя бы. Сколько раз