Зеркала Моггроппле
Шрифт:
– Ну да. Ты послал ко мне птичку с сообщением.
– Маленькую золотую с серебром птичку с перламутровым клювом?
– Именно ее.
– Ее зовут Неборез. Верный посланник, только птаха эта совершенно лишена чувства направления. Она наверняка покажется только через месяц или два. А где мой посох? У меня была палка, - капризно протянул Афонтий голосом склочника.
Кедригерн подобрал посох и сунул его в руку старика. Афонтий поднес палку к самому носу, критически изучил ее и со словами: «Ладно, идем» - направился к дому.
– Паренек - светлая голова, - вполголоса произнесла
– И как ты там еще говорил - бодрый и энергичный?
– Прошло всего шестьдесят лет, дорогая. Даже меньше шестидесяти. Я и забыл, какой это долгий срок для людей, не являющихся колдунами.
– И для деревьев тоже. Они вырастают и становятся лесом.
– Знаю, знаю. Но мы все-таки прибыли, разве не так?
– Я просто хочу, чтобы ты держался настороже. Память твоего друга дает сбои, и тебе придется очень четко формулировать вопросы, если ты собираешься помочь ему с этим его кристаллом.
– С памятью Афонтия все в порядке. Он всегда был рассеян. Однако даже в те времена кухню он держал отменную. Мы получим чудесный обед, - сказал Кедригерн, беря жену под руку.
Он не ошибся. Еда была великолепна - и приготовлена искусно, и подана восхитительно. Три миловидные девушки из белого золота и слоновой кости, с изумрудными глазами и коралловыми губами, одетые в серебряные, покрытые светло-голубой эмалью платья с крошечными белыми цветочками, приносили из кухни блюдо за блюдом, ставили их на боковой стол и приседали перед гостями в изысканном реверансе. Три бронзовых лакея с глазами из бериллов, в ярких ливреях из черной, красной и зеленой эмали прислуживали за столом, скользя за спинами почти бесшумно, лишь механизмы внутри них едва слышно равномерно тикали.
Когда унесли последнее блюдо, Кедригерн, сыто отдуваясь, заметил:
– Прекрасный пир, Афонтий. Еда, которой можно гордиться. Мои поздравления твоему повару.
– Я позову его, так что ты сможешь лично высказать ему свое восхищение. Старик Коллиндор обожает похвалу, но в последнее время ко мне заглядывало не так уж много посетителей.
– С этими словами Афонтий тряхнул маленький хрустальный колокольчик, стоявший на столе рядом с ним.
Однако ожидаемого звона не последовало. Зато в комнату на бесшумных колесиках въехало существо, напоминающее пару медных котелков, соединенных друг с другом большой пружиной. Из верхнего горшка торчало восемь изгибающихся во все стороны рук. Две из них держали венчики для взбивания, одна - ложку, еще две - вилки, и одна - полотенце. Подняв две оставшихся руки, существо сказало низким рокочущим голосом:
– Ты звал меня, хозяин?
– Да, звал. Мои гости хотят поблагодарить тебя.
– Афонтий сделал жест в сторону Принцессы и Кедригерна.
– Жаркое было верхом совершенства, - объявил Кедригерн.
– А таких дивных овощей я никогда не пробовала, - добавила Принцесса.
– Хлеб - ну просто деликатес.
– И бисквиты - истинное произведение искусства, настоящий шедевр.
– Вы слишком добры, - пробасил Коллиндор, всплеснув двумя незанятыми конечностями; остальные руки попытались повторить движение.
– Похвалы эти по праву принадлежат моему возлюбленному хозяину.
– Афонтий отхлебнул
– Довольно, Коллиндор. Возвращайся на кухню, - велел Афонтий.
– Как прикажет хозяин, - ответило создание и беззвучно выкатилось из комнаты.
– Ты его сделал?
– спросила Принцесса.
– Пришлось. Клиенты приходили в любое время, по праву ожидая пристойной еды. Коллиндор способен за час приготовить вкуснейший обед на двенадцать человек. К тому же он содержит кухню в чистоте - спорим, вы не найдете ни пятнышка.
– Какое замечательное изобретение! Афонтий нахмурился:
– И у Коллиндора есть свои недостатки, Принцесса. За первый же год, когда он начал кормить меня, я набрал шестьдесят один фунт весу. Пришлось перестроить его, чтобы он не перебарщивал с гарнирами и соусами, а когда я начал переделки, то решил пожертвовать внешностью во имя функциональности. Он лучший повар из всех, кто у меня был когда-либо, и незаменимый помощник по дому. Он заводит всех остальных и сам заводится. Снимает с меня огромный груз, скажу я вам.
– Отличный слуга, - признала Принцесса.
– Нет, не отличный. Он по-прежнему любит экспериментировать с новыми рецептами.
– Все хорошие повара экспериментируют.
– Но они не добавляют муравьев, и золотоносный песок, и часовые пружинки, и клей к тушеному инжиру, - сердито заметил Афонтий.
– Как правило, нет. Кое-кто должен тщательнее инструктировать своих слуг, - откликнулся Кедригерн.
– У нас работает один молоденький тролль-простак, на все дела мастак. Крап сильный, добросовестный и абсолютно надежный, но надо быть очень внимательным, когда поручаешь ему что-то. Помнится, как-то раз я попросил на обед чего-нибудь особенного, и он…
– Кедди, пожалуйста!
– перебила его Принцесса, скривившись.
– Только не после еды!
– Прости, дорогая.
– Довольно обсуждать слуг. Что ты там говорил об этом твоем кристалле? Мне уже интересно, - заявил Афонтий.
– Это твой кристалл. Ты просил меня приехать и взглянуть на него, - ответил Кедригерн.
Афонтий смутился:
– Я?! Тогда он должен быть где-то тут. Может, наверху… нет, не там. Или возле старого?.. Нет.
– Он насупил брови, бормоча что-то себе под нос, а потом сказал: - Коллиндор узнает. Я позвоню ему.
– Он снова схватил хрустальный колокольчик и затряс его, и вдруг лицо старика осветилось и он закричал: - Вот он, Кедригерн! Вот этот самый колокольчик! На. Возьми его. Попытайся позвонить. Ну давай, попробуй.
Кедригерн бережно сжал тремя пальцами хрустальную ручку и осторожно качнул колокольчик. Тот вновь не издал ни звука. Колдун и Принцесса переглянулись. Женщина пожала плечами. Мужчина снова встряхнул колокольчик, на этот раз более энергично. Тишина. Тогда он стиснул ручку, точно кочергу, и трижды яростно взмахнул рукой, как будто хотел кого-то ударить. Ни малейшего звяканья.
– Не понимаю. Тут есть язычок, и он стукается о стенки колокольчика. Колдовство?
– спросил Кедригерн.
Афонтий покачал головой и развел руками, демонстрируя беспомощность и недоумение.