Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Почему, творя гнусности, короли замаливают грехи у Бога? — пробормотал музыкант. — Не проще ли сразу подкупить Дьявола и выбрать сковородку попрохладнее?
Спутники покосились на него, но промолчали. Фламэ, хоть ему и было что сказать, также продолжать не стал. Вместо этого взглядом нашел дом, расположенный прямо напротив ратуши. Неплохой трехэтажный особнячок на каменной подклети, яркая клетка для дорогой птички.
Все спешились и направились к дому, музыкант поправил на плече гитару и поспешил за ними, не желая оставаться наедине с каменной королевой. Бенжамин, едва приблизившись, забарабанил
— Милорд! Какое счастье, что вы приехали! Госпожа нездорова!
1Джинджер — имбирь. Свои имена ведьмы получают по священным для них колдовским травам
2Саффрон — шафран
3Гастромантия — гадание по звукам из живота
Глава вторая
Леди Беатриса Шеллоу оказалась — не в пример брату — стройной и тонкой. Болезнь сделала девушку почти прозрачной, только огромные карие глаза выделялись на бледном лице. Беатриса поднялась с постели, чтобы поприветствовать брата, покачнулась, и немногочисленные служанки бросились, чтобы ее поддержать.
— Что с вами, сестра? — спросил дрожащим голосом Бенжамин.
Фламэ всегда забавляли, хотя тут, конечно, не было поводов для веселья, вот такие крупные молодые люди. Их буквально тянуло защищать слабых: хоть котенка, хоть младшую сестру, притом весьма неуклюже. Впрочем, следует отдать должное леди Шеллоу, было в ней что-то такое от дам старых времен, от героинь рыцарских романов, волосы, разве что, были не золотые. Будь Фламэ рыцарем, или хотя бы лордом-наемником, возвел бы эту фею на пьедестал. А так он молча отмечал восковую бледность кожи, дрожание тонких худых рук, мешки от бессонницы под глазами.
Служанки усадили госпожу в кресло. Одна бросилась за грелкой, вторая за пледом; третья, пересчитав гостей, убежала в буфетную. Леди Беатриса следила за ними со слабой улыбкой.
— Как я рада видеть вас, брат! Ханна, нарежь ветчину. И пряностей в вино не жалей. Вы, наверное, устали с дороги и замерзли?
Бледная изможденная девушка пыталась держаться хозяйкой, распоряжалась столом и одаривала незнакомых ей людей теплой улыбкой. Служанки расставили на столе тарелки с мясом и сыром, принесли чайник с горячим вином, тонко нарезанные соленые яблоки, которыми славился Шеллоу-тон. Леди Беатриса сидела, оживившись, переводила взгляд с брата на гостей и не гасила своей нежной улыбки. Потом вдруг вскочила и бросилась к двери.
Фламэ этого ждал. Поведение молодой девушки его пугало, поэтому со стула он поднялся с ней одновременно.
— Прошу меня простить!
Поймав Беатрису за руку, музыкант насильно усадил ее в ближайшее кресло и потянулся за пледом. Только сейчас подскочил Бенжамин, поразивший замедленностью реакции, и бросился к сестре.
— Отойди!
— Я хотел помочь, — сухо сказал Фламэ. — Леди Шеллоу нельзя выпускать из дому.
— Конечно нельзя! — вновь вспылил
Фламэ бросил на молодого лучника холодный спокойный взгляд, под которым юноша сник… Музыкант мрачно отметил, что еще не разучился наводить на людей трепет, хотя его это совсем не обрадовало. Он перевел взгляд на Бенжамина. Детина невольно съежился.
— Уберите дам, милорд, — вкрадчиво посоветовал Фламэ. — Достаточно остаться домоправительнице. И пусть ваш секретарь… поможет на кухне.
Филипп сделал шаг, чтобы встать между леди Беатрисой и музыкантом. Фламэ покачал головой и вновь посмотрел на Бенжамина, на этот раз строго.
— Милорд… я очень советую выполнить мою просьбу. В противном случае…
Фламэ вовремя сжал запястья леди Беатрисы, придавливая их к подлокотникам. Девушка вскрикнула. Филипп незамедлительно вытащил кинжал и приставил его к горлу музыканта, слегка порезав кожу. Тот спокойно отодвинулся, несколько капель крови упали на воротник. Беатриса, которую более ничего не удерживало, тотчас же вскочила с кресла и, закрыв глаза, побежала к двери. На этот раз проворнее всех оказалась пожилая домоправительница, которая хладнокровно засеменила наперерез госпоже, повернула ключ и спрятала его в карман фартука. Беатриса, не раскрывая глаз, кинулась на дверь, начала царапать ее ногтями и рыдать. Потом без сил повалилась на пол и затихла.
— Вон, — велел Бенжамин, оглядев служанок, гудящих, как растревоженный улей. — Марта, Клара, останьтесь и уложите свою госпожу в постель. А все прочие — вон. Позову вас, когда понадобитесь.
Служанки, все, исключая домоправительницу и худенькую горничную, выскользнули за дверь, скрытую шпалерой с плененным единорогом. Но раньше них за нею скрылась белобрысая ведьма, которая о существовании этой двери по совести знать не должна была. Последними под тяжелым взглядом своего лорда комнату покинули Альбер и Филипп, страшно недовольные. Фламэ поднял гитару и тоже направился к потайной дверке.
— Останьтесь… — тихо прошептала с постели Беатриса. Голос ее, и так слабый, пришлушил бархатный полог.
— Вы пришли в себя, моя леди?.. — музыкант подошел к кровати, взглянул на бледное, почти слившееся с подушкой лицо девушки и повернулся к домоправительнице. — Думаю, следует принести еще одно одеяло и грелку.
— Вы музыкант? — спросила Беатриса едва слышно.
— Да, миледи. Обычно я так себя называю.
— Спойте.
Фламэ поднял глаза на Бенжамина. Молодой лорд нахмурился, потом все же кивнул. Тогда Фламэ подвинул к кровати низкую скамейку, обтянутую потускневшим бархатом, и распустил шнурки, освобождая гитару.
— Что вам спеть, моя леди?
— Вы знаете песни о любви? — спросила слабым голосом девушка.
Фламэ улыбнулся мягко, нежно и лукаво.
— Давно меня не просили петь о любви, моя леди. Все больше о сражениях, королях, рыцарских подвигах и проклятом Адмаре-Палаче… — переглянувшись с помрачневшим Бенжамином, Фламэ кивнул. — У меня есть для вас песня, моя леди.
Ждет среди древних холмов
погруженная в сон Королева
Что прибудут за ней