Жанна д'Арк
Шрифт:
– O, скоро у вас будет вдоволь рыбы, – ответила Жанна. – Сегодня весь берег реки у города перейдет в ваше полное распоряжение.
– Ах, ваше превосходительство, вы трудитесь для нашего блага, это я знаю. Но мы не так уж много и требуем, даже от нас. Разве можно сделать все в один день, ведь у вас впереди целый месяц, – не спешите, останьтесь и поешьте хорошенько. Есть пословица о рыбаке, который дважды в день переправлялся в лодке через реку: сначала рыбку съешь, а потом лови, – поймал, не поймал – голодным не будешь.
– Эта пословица ко мне не подходит, так как сегодня я только один раз переправлюсь в лодке.
– Ах, не говорите этого! Разве вы не вернетесь к нам?
– Вернусь,
– А как же тогда?
– По мосту.
– Вот еще – по мосту! Зачем же так шутить, дорогой генерал? Вы лучше послушайте меня. Рыба чудесная.
– В таком случае оставьте мне, пожалуйста, кусочек на ужин. Я еще приведу с собой какого-нибудь англичанина, и на его долю не забудьте оставить.
– Что ж, поступайте, как знаете. Но кто постится, тот не способен совершать подвиги. Как говорят: постился-постился, да и с силенкой простился. Когда же вы думаете вернуться?
– Когда сниму осаду Орлеана. Вперед!
Мы ускакали. Улицы были запружены горожанами и войсками, но выглядело все это мрачно. На лицах ни одной улыбки, всюду – уныние, словно на людей навалилось тяжкое бедствие, убившее надежды и предвещавшее смерть. Для нас это было непривычно и удивительно. Но едва появилась Дева, как все вокруг пришло в движение, все с нетерпением спрашивали друг у друга:
– Куда она мчится? Куда так торопится? Жанна в ответ воскликнула:
– А как вы думаете, куда? Штурмовать Турель.
Невозможно описать, какое впечатление произвели эти несколько слов. Глубокая печаль сменилась радостью, восторгом, безумием. Могучее «ура» потрясло воздух и покатилось по улицам, в одно мгновение вдохнув жизнь в мертвенно-унылую толпу, пробудив в ней желание действовать, волю к борьбе. Солдаты отовсюду стекались под наше знамя; многие из горожан хватали копья, алебарды и присоединялись к нам. По мере продвижения вперед силы наши все умножались, а громкое «ура», не затихая, неслось даже из раскрытых окон, переполненных возбужденными жителями.
Выяснилось, что совет приказал запереть Бургундские ворота и выставил перед ними сильную охрану под командой отважного Рауля де Гокура, орлеанского бальи, с приказанием не выпускать Жанну из города, дабы сорвать намеченную атаку на вражеский форт. Сей постыдный акт и был причиной всеобщего уныния. Теперь это чувство исчезло, горожане верили, что Дева отменит распоряжение совета, и не ошиблись.
Когда мы достигли ворот, Жанна велела Гокуру открыть их и пропустить ее.
Он ответил, что это невозможно, сославшись на имеющееся у него строжайшее указание. Жанна возразила:
– Надо мной никто не властен, кроме короля. Если у вас есть королевский приказ, покажите.
– Сознаюсь, у меня нет такого приказа, генерал.
– В таком случае – прочь с дороги или вы будете отвечать за последствия.
Он принялся спорить, доказывая свою правоту, ибо, как и все прочие представители оппозиции, предпочитал словесные схватки конкретным делам. Жанна оборвала его болтовню краткой командой:
– В атаку!
Мы ринулись вперед и без труда миновали ворота. Приятно было видеть удивление бальи, не ожидавшего такого напора. Впоследствии он рассказывал, что его речь прервали именно в тот момент, когда он собирался выдвинуть свой самый веский довод, бесспорный и неотразимый, после чего она бы вернулась наверняка.
– О, конечно, ты бы убедил ее! – иронически согласился с ним его собеседник.
Мы проскочили блестяще, шумели, кричали, смеялись. Вскоре авангард, переправившись через реку, двинулся вниз по берегу на Турель.
Прежде чем приступить к штурму последней бастилии, мы должны были захватить земляной вал перед
... железный дротик, пущенный из арбалета. – Железные дротики – холодное оружие в виде стрел, широко применялось в средневековых войнах вплоть до появления огнестрельного оружия. Арбалет (от франц. arbalete – самострел) – старинное оружие особого устройства – лук для метания дротиков, стрел, камней и пр.
Англичане завопили от восторга и целой ордой бросились вниз, чтобы схватить ее. В течение нескольких минут силы обоих противников были сосредоточены на этом клочке земли. Над Жанной и вокруг нее отчаянно дрались англичане и французы, ибо она представляла Францию, являлась для обеих сторон олицетворением Франции. Взять ее означало бы овладеть Францией, и на этот раз навсегда. Здесь, на этом маленьком клочке земли, за несколько минут навсегда должна была решиться судьба Франции, и она решилась.
Если бы тогда англичане схватили Жанну, Карл VII вынужден был бы бежать, и договор, заключенный в Труа, вошел бы в силу. Покоренная Франция, ставшая собственностью англичан, несомненно превратилась бы в английскую провинцию и прозябала бы в плену до скончания века. Честь нации и честь короля были поставлены на карту, и на решение давалось времени столько, сколько нужно, чтобы сварить яйцо. Это были самые роковые десять минут в истории Франции из всех когда-либо отсчитанных курантами вечности. Если вам придется читать в книгах о трагических часах, днях и неделях, определивших судьбу того или иного народа, вспомните о них и пусть ваше сердце, сердце француза, забьется сильнее, вспомните те неповторимые минуты, когда Франция в лице Жанны д'Арк лежала во рву, истекая кровью, и два народа боролись за нее насмерть.
Не забудьте вспомнить и богатыря Карлика, который, не отходя от Жанны, сражался за шестерых. Держа секиру обеими руками, он ударял ею наотмашь и при каждом взмахе произносил лишь два слова: «За Францию!» Разрубленный шлем врага разлетался на части, хрустнув, как яичная скорлупа, а голова, носившая его, навсегда теряла способность оскорблять Францию. Карлик навалил перед собой множество трупов, груду закованных в железо мертвецов и, стоя сзади, продолжал драться. Когда, наконец, победа была за нами, мы окружили его со всех сторон, прикрывая щитами, а он с Жанной на руках выбрался по лестнице из глубокого рва, неся свою драгоценную ношу так легко, будто держал ребенка. Прямая угроза миновала. Встревоженные воины толпой сопровождали Жанну, с головы до ног залитую кровью, своей и вражеской. Там, во рву, тела убитых падали около нее, кровь увлажняла землю и струилась потоками, и ее белые латы окрасились в красный цвет. Смотреть на них было жутко.