Жарче, чем тропики

Лэнгтон Джоанна

Дух свободы, независимость… Уж не это ли влечет Джамала к женщине не его круга… к ней? В Королевстве Нботу даже мужчины боялись принца, который в один прекрасный день станет их неограниченным правителем.

— Неужели ты и в самом деле намерен держать меня взаперти?

— Необязательно взаперти. Дай мне слово, что не попытаешься сбежать, и будешь свободна как птица.

— Тут что-то не сходится. — Она встретилась взглядом с его опаляющими золотистыми глазами, и у нее перехватило дыхание. Почему я говорю с ним так спокойно, а не ору на него во все горло? Испытываемая ею душевная боль стала невыносимой

и поглотила ее ярость. Хуже того, предательская часть ее «я» с жадностью впитывала каждое мгновение, проведенное в его компании. Она понимала это, и собственная раздвоенность наполнила ее мучительно-сладким стыдом.

— Же те ве, — сказал он пять лет назад. — Я хочу тебя. Тю эз а муа, — промурлыкал он, как вкрадчивая кошка. — Ты — моя.

Искушение — греховное, сладостное, душепожираюшее…

— Как ты смеешь ограничивать мою свободу? Ты же образованный человек, — пробормотала Мари.

— Только внешне. Не льсти мне, — неожиданно резко возразил Джамал. — Я знаю, что ты думаешь обо мне. За последние два десятилетия мой отец разрешил тысячам мужчин из нашей страны учиться в европейских и американских университетах. И сделал это только потому, что ему стало ясно: Нботу окажется полностью зависимым от иностранной рабочей силы, если не побудить нашу молодежь получить хорошее образование за границей. Но мне король не позволил подобной роскоши. Я прекрасно понимаю, что чтение книг и короткая учеба в Париже еще не сделали из меня по-настоящему образованного человека. Особенно в твоих глазах — женщины с научными достижениями.

Под сводами дворца — она это ясно ощущала — пульсировало напряжение, придававшее дополнительную силу его вызывающему взгляду. Его отличали вспыльчивый характер, бесстыжая чувственность, но в этом могучем мужчине, несомненно, таилась сильная воля. Она обратила внимание на ту скромность, с которой он оценивал себя и свои знания, свою образованность и культуру. Право, стоило бы придушить упрямого старика — его отца, отказавшего сыну в том, что он дал своим подданным.

— Джамал, всякий, кто увидит, чего ты сумел добиться здесь, в Королевстве Нботу, за последние годы, назовет тебя вполне образованным человеком…

— Я прибег к помощи опытных советников из всех слоев нашего общества. Я не терплю семейственности, ибо проклятием многих стран Африки стало вхождение во власть бездарей. Я добиваюсь либерализации нашей культуры на благо нашего народа… Но я догадываюсь, о чем ты сейчас подумала. — Джамал оценивающе посмотрел на нее. — Ты думаешь, чего стоят мои рассуждения о либерализации, если при этом я могу похитить женщину.

— Я знаю, что похищение женщин — это одна из традиций ваших племен, — ледяным голосом проронила Мари. — Но…

На его чувственных губах вновь заиграла улыбка.

— Это не считается преступлением, если с женщиной обращаются с должным уважением, — поспешно прервал он ее.

Мари наклонила голову, чтобы он не заметил, как ей хочется расхохотаться. Когда требовалось, Джамал становился изобретательным и мог ловко повернуть разговор в нужное русло. Ее признание вековой традиции похищения женщин порадовало его, ибо вполне оправдывало собственное поведение принца.

— И свадьба, естественно, должна быть отпразднована в самом скором времени, — сказал Джамал. — Так положено.

Мари подняла голову, и в ее зеленых

глазах промелькнуло изумление. В разговоре возникла напряженная пауза. Не выдержав долгого молчания, Джамал что-то пробормотал на своем языке, а потом опять перешел на французский. Его красивое лицо выражало недоумение.

— Уж не подумала ли ты, что я оскорблю тебя и не предложу замужество? Накануне мы поспорили… Именно поэтому ты и запаниковала? — спросил он, схватил ее за руки и заставил подняться. — Я привез тебя сюда, чтобы ты стала моей женой!

— Второй женой? — С гневом взглянув на нет, Мари высвободила свои руки и выбежала из дворика.

Глава 3

Проскочив в ближайшую арку, Мари оказалась в роскошной гостиной. Стараясь взять себя в руки, она зажмурилась. «У принца Джамала всегда только одна жена. Он так говорит», — вспомнила Мари слова служанки. Джамал, похоже, собирается нарушить свое обещание, а что может поделать несчастная женщина в обществе, где он всемогущ? Баньяни, возможно, мирилась с другими женщинами в постели ее мужа, но почувствовала себя преданной, как только появилась соперница, которая могла занять равное с ней положение во дворце.

Брак… В похищении женщины, как считают в этой стране, нет ничего страшного, пока для соблюдения приличий предлагается бракосочетание. Мари нервно усмехнулась. Ничего удивительного в том, что в аэропорту с ней обращались, как с членом королевской семьи, или в том, что ее обслуживали, как принцессу. Все, кроме нее, оказывается, ждали свадьбы по ее прибытии!

Полигамный брак. По местным обычаям мужчина вправе иметь несколько жен. Ничего не было предосудительного в том, если со временем он от каких-то освобождался, предпочитая взять новых. Разумеется, бывших жен полагалось обеспечить достойным образом. Так что содержать многочисленное семейство не всем тут было по карману. Но Джамал ведь сказочно богат.

Странно, что пять лет назад Мари даже не приходило в голову поинтересоваться, женат ли принц. Газеты писали лишь о множестве наложниц в королевском дворце…

— Почему ты так встревожена? Тебе не стыдно так низко думать обо мне? Здесь ведь не замок Синей Бороды, а я не грязный насильник, навязывающий себя беззащитной женщине! Неужели ты могла поверить, что мой отец согласился бы, чтобы я привез сюда парижанку, не намереваясь жениться на ней? Ты считаешь нас совсем дикарями? — с жаром говорил Джамал, нагнав ее в гостиной.

— А принцесса Баньяни? — возразила Мари.

— Баньяни придется смириться со своей судьбой. Меня это не касается, — отмахнулся Джамал. — Я не сделал ничего такого, чего мне следовало бы стыдиться. Я ждал тебя долгих пять лет, и Баньяни прекрасно знает об этом…

Мари в ужасе уставилась на него.

— Твоя жалость поражает, — пробормотала она.

— Жалость не безгранична, как и терпимость. Почему ты задала этот вопрос?

— Вчера вечером… — Мари не могла справиться с удивлением от того, что ему непонятна ее реакция. Боже милостивый, он и в самом деле считает, что, сделай он ей предложение пять лет назад, она изменила бы свое отношение к нему. Неужели он думает, что она тогда бросилась бы с радостью к нему на грудь? Неужели полагает, что, оказав ей сейчас подобную «честь», он сможет чудесным образом преодолеть ее сопротивление?