Желанный трофей

Калбазов Константин Георгиевич

И вот когда я уже уверился в том, что разговор с Тихоней состоится, передо мной появляется Беляев с парочкой городовых. Похоже, я недооценил его и слишком уверился в своей маскировке, хотя ещё вчера убедился в её слабости. Ну что тут сказать, ошибочка. Двойная.

— Не стоит, Никита Григорьевич, — покачал головой Беляев.

— Ладно, — принимая склянку, произнёс я.

Сковырнул пробку и опрокинул зелье в себя. Тут же под ложечкой появилось ощущение тянущей опустошённости. Ненавижу это состояние. Но ничего не поделаешь, придётся потерпеть, пока не закончится дознание. Я

одарённый, убитые простолюдины, к тому же ещё и лихие, покушавшиеся на меня. Открытие порталов в неположенном месте и использование боевых рун потянут на серьёзный штраф. Так что в любом случае обойдусь вирой. А с этим я уж как-нибудь разберусь.

Вскоре подкатили сани с городовым на облучке, и Беляев усадил меня в них. Опутал «Ловчей сетью», после чего устроился рядом и велел трогать. Предосторожность вполне оправданная. Даже при том, что я сейчас бездарь, мою воинскую подготовку это не отменяет. Он, может, и более опытный боец, но к чему создавать себе сложности, если можно этого избежать. Вот и сижу спелёнатый.

— Алексей Игоревич, а нам разве не направо надо было? — удивился я тому, что мы миновали нужный поворот.

— Нас ожидают в царском полицейском приказе, — ответил околоточный надзиратель.

— С чего бы убийством подлых людей, и уж тем паче лихих, заниматься полицейскому приказу? Разве это не подведомственность полицейского участка? — не смог я скрыть удивления.

— Так и есть. Но, помимо этого, вы подозреваетесь в убийстве княжича Каменецкого Михаила Антоновича.

— В чём меня подозревают?! — взвился я.

И совершенно напрасно. Если прежде я сидел вполне комфортно, то стоило рыпнуться, как «Сеть» тут же сработала и уплотнилась, лишая меня свободы движений. Продолжу дёргаться, и она ужмётся ещё больше. Удушить не удушит, но сдавить до затруднения дыхания вполне может, как в итоге и не даст пошевелить даже мизинцем.

— Когда его убили? — успокоившись, спросил я Беляева.

— Мне сообщили час назад, — не стал он игнорировать мой вопрос.

— И где это случилось?

— На Замоскворецкой стороне, недалеко от моста в Китай-город.

— Вы же знаете, что это не мог быть я.

— Учитывая то, как вольно вы перемещаетесь по столице посредством порталов, это вполне возможно.

— Воспользуйся я порталом, и вы об этом узнали бы. Ведь это ваша земля, не так ли?

— И тем не менее.

— Что, компаньонов ваших пожалели? Или понадобился козёл отпущения?

— За компаньонов можно и в морду получить, Никита Григорьевич. Я за порядком поставлен следить и долг свой исправляю честно. Подозрения же в продажности воспринимаю как оскорбление.

— Отчего же тогда тати по улицам вольно ходят, да ватаги открыто пропивают в трактирах награбленное?

— Знать и иметь доказательства не одно и то же, сударь. Я знаю многое, но суду потребны улики и видоки, а по-иному вора выпустят, и он ещё надо мною потешаться станет. А это не лучшим образом скажется на моём авторитете. Начну без суда учинять расправы, то протяну недолго. Либо сам под судом окажусь, либо лихие удавят. А так у нас негласный договор, возьму или упокою по закону, то всё по чести. Потому тати ни меня не трогают,

ни городовых моих. А коли кто краёв не увидит, так того свои же порешат и труп под двери околотка подбросят.

— Выходит, с лихими людьми вы по закону, а со мной можно и преступить его?

— Отчего же. Минимум пятерых вы убили, Никита Григорьевич. И либо сами покажете, где оставили трупы, либо вас будут пытать, и вы всё одно укажете, где они. И порталы на улицах города открывали, и боевые руны применяли, а потому право задержать вас у меня есть.

— А как же быть с убийством княжича? — невесело хмыкнул я.

— Даже если это не вы убили его, то лишь потому, что не успели. Потому как умысел имели. Возможно, из-за угла, быть может, на поединке, этого я не знаю. Моё дело доложить о своих соображениях.

— Как и о том, что я в этот момент находился на Троекуровке. И только не нужно мне говорить про порталы.

— Не буду. Как не стану ничего придумывать. Но у вас мог быть сообщник, который и упокоил Михаила Антоновича вместе с его слугой. Не сомневайтесь, я расскажу обо всех своих сомнениях и выводах. Решение принимать уже не мне.

— То есть козла отпущения из меня будут делать уже другие, — хмыкнул я.

— А нечего было заниматься самосудом, сударь, — пожал он плечами.

— Я должен был ждать, пока меня убьют? Вы ведь сказали мне, что теперь всё тихо, а на деле меня подкараулили и напали.

— Быть может, потому что поняли, что вы ищите умышлявших против вас, и решили ударить первыми. А возможно, оттого что заказчик передумал и настоял на исполнении заказа. Меня также могли ввести в заблуждение. Боюсь, что из-за вашей поспешности я этого уже не узнаю.

Вскоре мы прибыли к представительному четырёхэтажному зданию царского полицейского приказа. Городовой, сидевший на облучке, спрыгнул на снег, спутал вожжами ноги лошадям, чтобы не отправились на самостоятельную прогулку, взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой, и поднялся по ступеням высокого крыльца.

Войдя в высокую двустворчатую дверь, мы оказались в просторном холле. Слева у стены длинная лавка для ожидающих, где меня и пристроил городовой, переглянулся с Беляевым, кивнул и направился на улицу присмотреть за санями.

Сам Беляев переговорил с дежурным офицером за стойкой, и тот сразу же отправил посыльного. Пока суд да дело, околоточный надзиратель присел к столу с писчими принадлежностями, вооружился пером и начал строчить рапорт.

К моменту, когда он наконец закончил, к нам подошли два дюжих городовых, и один из них попросил снять с меня «Сеть». После чего скомандовал:

— Руки за спину. Прямо…

* * *

Иван Четвёртый поднял взгляд от документа и посмотрел на вошедшего. Старик отвесил не учтивый, но почтительный поклон. Учитывая то, что перед ним патриарх княжеского рода Зарецких, это было весьма необычно. Можно, конечно, сказать, что во главе рода сейчас его сын, но это чушь собачья. Пусть Игорь Всеволодович и отошёл от дел, в его руках сосредоточена вполне реальная власть, а потому и цену он себе знает. Но вот отчего-то решил прогнуть спину чуть ниже. И что бы это значило?