Железнодорожница
Шрифт:
— И всем хватает?
— Бывает, не хватает, — грустно улыбнулась Светка, — но обычно они сразу говорят, что товар заканчивается, и очередь не занимать.
— Ужас какой!
— Больше всего повезло женам моряков, — Светка мечтательно закатила глаза, — вот у них с этим полный порядок! На Океанской Ирка работает, у нее муж моряк. Простой матрос, представляешь, а она живет — как сыр в масле катается. А уж жены комсостава — так те, вообще! Во-первых, мужа годами дома нет — уже какая экономия. Ирка, пока муж в
— Да ты что? — изумилась я. — То есть, зарплату не ему отдают, а жене?
А сама подумала: «Вот бы Вадим в моря ходил, а мне его зарплату выдавали!»
— Да, — подтвердила Светка, — а потом, после рейса, ему отдают остатки, там тоже сумма внушительная. Во-вторых, муж Ирке с каждого рейса привозит чеки.
— Что за чеки?
— Их еще боннами называют. Такая книжечка с купюрами, ее выдают за то, что моряк за границей был. Валюта у нас в стране запрещена, поэтому вместо валюты дают эти чеки. Они выглядят почти так же, как наши рубли, но на них можно покупать вещи в «Альбатросе».
— Что за «Альбатрос»? — живо заинтересовалась я.
— Валютный магазин на Эгершельде. Там, говорят, чего только нет — и продукты, и кофе, и сигареты «Мальборо», и колготки, и вещи, и обувь, и косметика. И все импортное, качественное, модное. О-ой! — Светка опять мечтательно закатила глаза.
— А нельзя у этой Ирки купить хоть немного чеков да сходить в этот «Альбатрос»? — пришла мне в голову замечательная идея.
— Не-а, — в Светкином взгляде застыла безысходность, — тебя туда не пустят без пропуска.
Вот это поворот! Советского человека не пустят в советский магазин без пропуска?
— Магазин же не обычный, — объяснила моя коллега, — Ирке в пароходстве выдавали пропуск, и фотографию ее туда вклеивали, и печать ставили. Так что можешь об этом не мечтать даже.
Но меня в эту минуту охватило дикое упрямство. Как это не мечтать? Муж у меня есть? Есть. Значит, дело за малым — всего лишь уговорить его пойти в море! И я это сделаю, чего бы мне ни стоило!
Глава 5
Ночка действительно выдалась неспокойной. Как я и ожидала, покоя мне было не видать, как своих ушей. Полночи шарахались пьяные компании, ведь назавтра ожидалась суббота. А как известно, если народ знает, что вставать чуть свет на работу не надо, то зачем спать?
И вот часов до трех утра в мою избушку долетали с улицы звуки гульбы: пьяные крики, пьяные разговоры, громкая музыка. Я предусмотрительно выключила свет и не подходила к окнам. Мало ли, вдруг кому придет в голову швырнуть бутылку в стеклянное окно?
После трех наступила тишина, аж до звона в ушах. И вроде бы спать хотелось, но не могла же я лечь на сыром диване, где до меня спал кто-то другой. Потом я догадалась
Кое-как постелила и легла, но сон не шел. Майская ночь выдалась прохладной. Казенное верблюжье одеяло совсем не грело, а обогревателя я нигде не нашла.
И это, по словам Светки, график удобный! Может, и удобный, но какая жесть по ночам работать! Решено — как только будет возможность, переведусь в нормальную кассу. А потом поступлю в железнодорожный институт — думаю, трудностей не возникнет — я же сама сколько лет преподавала «Организацию перевозок на транспорте», — и засяду в теплом кабинетике где-нибудь в управлении.
Я не заметила, как провалилась в сон. Проснулась от стука в оконце. За стеклом стоял тот самый местный интеллигент, ну который «спасибо», «пожалуйста». Блин, блин, уже утро, и, наверно, надо открывать кассу, начинать продавать билеты.
Интеллигент забрал билет и побежал по лестнице к первой электричке.
А я кое-как умылась, используя висящий на стене допотопный умывальник и тазик под ним.
Потом подошла к зеркалу и критически осмотрела себя со всех сторон. Я не я буду, если не приведу Альбину в божеский вид.
Сегодня на мне было серое платье с синими бусами. Кстати, туфли я нашла дома, на антресолях — синие на серой платформе, вполне приличные. И почему Альбина их не носила?
Я достала из сумки расческу и принялась за волосы. Долго создавала начес и косую челку. Потом перевязала синей атласной ленточкой и подколола невидимками, чтобы конструкция не развалилась. Ну вот, теперь более-менее приличный вид!
Нанесла тональный крем и пудру на лицо. Результат — ну не то, чтобы потрясающий, но сойдет.
Канцелярский карандаш упорно не желал рисовать линию на верхнем веке, видимо, мягкости не хватало. На ладони, если намочить, проводит линию, а на веке — ни в какую! Ладно, тогда я достала тушь, поплевала в нее, взяла на спичку немного черной массы и аккуратно провела по верхним векам. О, получилось! Оказывается, у Альбины миндалевидный разрез глаз. И весь вид стал каким-то интересным, загадочным, драматическим.
Окрыленная первыми успехами, я накрасила тушью ресницы. Улет!
А вот красным карандашом из коробки сразу удалось очертить линию губ. Прекрасно! Теперь надо набрать пальцем румяна и нанести их на губы.
Несколько минут я любовалась собой в зеркале. Мне хотелось петь и плясать от радости, снося по пути неказистую мебель своим тучным телом!
Неожиданно в окно по-хозяйски постучали. Я увидела женщину в возрасте, невысокую, с мелкими короткими кудряшками.
— Открывай! — крикнула она.