Железнодорожница
Шрифт:
Я махнула рукой и отправилась мыть руки и завтракать. Однако, что ни говори, а на любого абьюзера найдется свой абьюзер. Вон как Вадим заткнулся, получив отпор.
После завтрака я вернулась в зал. Ритка сидела уже не на диване, а в кресле со своей книжкой. На диване, перед допотопным телевизором, лежал Вадим, хмурый и недовольный.
— К нам сегодня придет кто-нибудь в гости? — он потянулся к газете с программой телевидения.
— Надеюсь, что нет, — ответила я.
Да, немного же у людей развлечений! Посмотреть черно-белый телевизор, по которому ничего интересного
— Где у нас фотоальбом? — спросила я у домочадцев. — Забыла, куда его положила в прошлый раз.
— Какой альбом? — удивленно покосился на меня Вадим.
— С фотографиями семейными. Хочу пересмотреть.
Теперь он даже привстал на диване и смотрел на меня, как на дуру.
— Что, крыша поехала, как у мамы твоей?
— Не трогай мою маму, понял?
Неужели этот дом настолько дремуч, что даже элементарных фотографий нет? Вот уж не думала.
— У дедушки есть фотографии, — сказала вдруг Ритка, — только они не в альбоме, а в пакетик целлофановый завернуты.
Очень интересно! У такой большой семьи всего лишь горстка фотографий, завернутых в какой-то пакетик?
Дед читал газету, лежа на кровати, когда я вошла.
— Фотографии? — переспросил он и посмотрел на меня как-то странно. Я бы даже сказала, обеспокоенно. — Мне их искать надо. Давай я потом найду.
Я огляделась. Комната совсем небольшая, метров двенадцать, ну четырнадцать. Из мебели только кровать, шкаф, да тумбочка, помнящая восстание Спартака. Я еще в первый вечер приняла ее за стол. А, и еще один стол, за которым дед выпивает по вечерам. Где тут долго искать?
— Давай-ка я тебе помогу найти, — решительно сказала я, — где посмотреть, в шкафу или в тумбочке?
— Да на кой-они тебе сдались? — дед с неожиданным раздражением отбросил газету. — Сказал же, потом найду!
— Потом — суп с котом, — возразила я, — потом гости придут, времени не будет.
Кряхтя и поминутно отпуская нецензурные словечки, дед полез в тумбочку и извлек оттуда видавший виды пакетик. Причем, как ни странно, сразу.
— На, смотри.
Я уселась на стул и положила фотографии перед собой на столе. Все снимки были черно-белые, ни единой цветной. Любительских очень мало, в основном, сделанные в фотоателье по великим праздникам.
С первой потрепанной фотографии строго взирала молодая девушка в белом беретике и темном платье. Я прочитала на обороте: «2 сентября 1945 года, в день Победы над Японией». Значит, это мама Альбины. Интересно, она как-то участвовала в войне?
— А есть какие-нибудь ордена, медали? — решилась я поинтересоваться.
— Были, — вздохнул дед, — только Володька еще в детстве проиграл их. Осталось всего несколько штук.
Он достал из тумбочки пластмассовый футляр из-под бритвы. Там лежал один орден — Великой Отечественной войны, да несколько медалей. Одна из них с надписью «За Победу над Японией». И если Вадим прав, и мать Альбины действительно имела проблемы с психикой, так ничего удивительного. Молодая девушка такую войну прошла!
На следующей фотографии та же девушка, но значительно старше, с красиво уложенными волосами и внушительным колье на
Попались две фотографии: на одной худой паренек в кепке на берегу залива, на другой — он же на фоне величественного здания явно сталинской постройки.
— Это я в тридцать девятом году, — прокомментировал дед.
Осторожно перекладывая фотографии, я увидела очередную — с двумя почти одинаковыми девочками, которые весело смеялись, держа в руках мячики. «Альбиночке пять лет, Олечке три годика», — гласила надпись на обороте. Значит, это Альбина с сестренкой. А брата, который постарше, нигде нет. Скорее всего, он непутевый, — сделала я вывод.
Были еще несколько фотографий с сестрами, по мере их взросления. Вот они в школьной форме, вот возле подъезда на лавочке.
И вдруг я наткнулась на весьма странную фотографию.
На ней была Альбина. Но только совсем не такая, как сейчас. Не сразу узнаешь. Боже, до чего интересная девушка! В черном поблескивающем платье, а может, и не в черном, поди разбери на черно-белом снимке. Стройная, как кипарис, с тонкой талией — что называется, фигура «песочные часы». Шелковистые русые волосы мягкой волной струятся до плеч. Улыбка Мона Лизы — загадочная, аристократическая.
В одной руке она держала высокий бокал на тонкой ножке, а под другую руку ее поддерживал счастливый молодой человек. И это был тот самый мужчина, которого я сегодня видела на станции Вторая речка, только молодой! И не в форме, а в костюме с галстуком.
У меня аж дух захватило. Такая пара! И явно они на каком-то праздничном приеме. И этот парень сегодня ведь сходу узнал Альбину, несмотря на пропасть между ее образом тогда и сейчас! Что же у них тогда случилось, в самом-то деле? В том, что они были парой с весьма серьезными намерениями, я не сомневалась ни минуты. И счастливой парой. Так почему же он уехал куда-то и лишь недавно вернулся, а она вышла за алкоголика и стала выглядеть такой чувырлой?
Тут из зала донесся ленивый окрик:
— Аля! Альбина! — звал Вадим.
Я решила проигнорировать. Не хватало еще бегать по первому требованию. К тому же, я занята.
Но нудные крики не прекращались.
— Аля! Альбина! — он явно вознамерился меня достать, взять измором. Не на ту напал!
— Закрой дверь, пожалуйста, — попросила я деда.
Но не успел дед встать, как на пороге возник лохматый, недовольный Вадим.
— Ты думаешь меня кормить? — возмущенно произнес он.
Ну да, ну да, для некоторых мужчин «жена — это друг человека».
— Тебе что, три года, что тебя надо кормить? — повернулась я к вошедшему.
Он вытаращил глаза. Удивительно, как еще челюсть не отвалилась.
— Ты здесь в первый раз и не знаешь, где кухня находится? — спокойно продолжала я. — Попроси дочку, она покажет, где кухня. Открой холодильник и найди там себе еду. У тебя для этого есть руки, ноги и прочие приспособления. Ты не инвалид, слава Богу. А я занята.
Дверь тихонько закрылась с той стороны, а я продолжила свой увлекательный просмотр.