Железные Люди в Стальных Кораблях
Шрифт:
– Неудивительно, тридцать грамм беллонита в осколочной рубашке, – непринужденно пояснил тевтонец. – Вы все поняли? Это гарантия вашей верности. Взорвавшись, беллонит необязательно убьет вас – если браслет будет находиться как можно дальше от лица или груди. Но кисть оторвет стопроцентно. Болевой шок, дробление костей, потеря крови – будет некрасиво и неприятно, мистер Хеллборн. Не пытайтесь его снять – замок соединен с детонатором. И не уходите слишком далеко от этих джентельменов. Каждые несколько часов они должны будут заводить предохранительный
– Великолепно. Оригинально. Я восхищен, – признался Джеймс. – А как насчет моих гарантий?
– Все гораздо проще, чем вам кажется, – усмехнулся оберсткапитан. – Как только вы сойдете с трапа в нейтральной Финляндии, о ваших приключениях немедленно станет известно многим серьезным людям. Пусть потенциальные объекты вербовки знают, что мы добры, милосердны и умеем держать свое слово. И каждый агент получает достойное вознаграждение. Даже самый бесполезный.
– Вы случайно не приходилось иметь дело с Леопольдом Магрудером? – живо поинтересовался Хеллборн. – Или моим шефом, адмиралом Гильбертом?
– Неоднократно, – кивнул «Рэнкин».
– Вот и мне показалось, что вы когото цитируете, – ухмыльнулся альбионец.
– Счастливого пути, мистер Хеллборн! – не стал спорить собеседник.
– Приятно оставаться, – буркнул Джеймс.
Над покоренной Монопланией бушевал обычный тропический ливень. Улицы города были забиты солдатами и боевыми машинами, коегде дорогу преграждали свежие развалины. Сидевший за рулем штабного автомобиля капитан Розен то и дело извергал проклятия:
– Так мы никогда не попадем в аэропорт!
– Не беспокойся, цеппелин без нас все равно не улетит, – заметил его хладнокровный товарищ Маржерет.
– Спасибо, успокоил. Твою задницу, что на этот раз?! В чем дело, лейтенант?! – заорал Розен, опуская боковое стекло.
– Буквально одну минуту, герр капитан, – поспешил с ответом молодой офицер. – Мы только расстреляем дюжину местных вервольфов, и вы сможете продолжить путь.
– Поторопитесь, – буркнул Вальтер Розен.
– Gruppe! Achtung! Feuer!!!
ТЫЩТЫЩТЫЩ!
– Прекрасно, поехали отсюда, – пробурчал попрежнему недовольный Розен.
– Стоять! – внезапно рявкнул до того спокойный Маржерет. – Куда?!
– Не беспокойтесь, я и не думал убегать, – спокойно сказал Хеллборн, когда спутники догнали его. – Я просто должен был убедиться.
Да, это она. Это милое личико в диагональных шрамах, этот расплющенный нос персидского котенка невозможно было забыть или с кемто перепутать. Ктонибудь еще? Хеллборн окинул взглядом лежащих у стены. Нет, с остальными трупами он раньше нигде и никогда не встречался. Покойтесь с миром. А с тобой милая, нам предстоит особенное прощание.
Джеймс оглянулся и внезапно сорвал макану с пояса ближайшего солдата. У солдатского меча было мало общего с обсидиановым оружием древних ацтеков – разве что дизайн и не совсем
– Зачем вы это сделали? – спокойно спросил Маржерет. К нему снова вернулось хладнокровие.
– Я должен был убедиться, – столь же спокойно повторил Джеймс. – Она была из родом из могущественного племени живых мертвецов. Как и все мы, хахаха! Ее уже убили однажды, в дамской комнате ресторанчика в Касабланке, но она снова воскресла. Конечно, даже отрубленная голова не дает стопроцентную гарантию, но всетаки повышает наши шансы на успех! Хахаха!
Он поднял ее за волосы, посмотрел в остекленевшие глаза и ласково улыбнулся.
Гром и молния.
«Я человек дождя, Пати. Все было хорошо – и хорошо, что было. Встретимся на той стороне!»
Глава 45. Альбионская полночь
Трудно поверить, но всего неделю назад Джеймс Хеллборн планировал обставить свое долгожданное возвращение в Альбион как можно более пафосно и возвышенно. Например, расцеловать причальную вышку дирижабля. Или пропитанный соляркой и машинным маслом бетонный причал в конце Великого Туннеля. Но за последнюю неделю столько всего произошло, что Хеллборн даже не заметил, как оказался под куполом Фрэнсисбергского аэровокзала.
За его стенами и окнами бушевала очередная альбионская гроза. Август – последний месяц антарктической зимы, но зима в этом году выдалась на редкость теплая. Не только в Мире Уцелевших Египтянцев, но и здесь. Гром, вода, молния – и ни намека на снег, если не считать градины размером с хороший мандарин.
«Хаос, первозданный хаос», – подумал Джеймс Хеллборн, бросая растерянные взгляды по сторонам. Нет, он не имел в воду безумный ливень. – «В эти дни пал не только Фрэнсисберг. Рухнул весь наш мир, окончательно рухнул – и погрузился в первозданный хаос».
Здание аэровокзала было битком набито захватчиками. Они сидели или спали на своих рюкзаках вдоль стен; или же бродили по залам и коридорам, бряцая оружием. Белголландцы среди них были в явном меньшинстве. Солдаты всевозможных рас и неизвестных наций, они носили самые невероятные мундиры и доспехи, а про загадочные винтовки и пулеметы и говорить нечего. Ведя между собой обычные солдатские разговоры, они пользовались английским, немецким, голландским языком; иногда – совсем непонятными наречиями или диалектами; но чаще всего – латынью. Грубой и варварской, но легко узнаваемой и донельзя понятной. В прежние времена ее так и называли – «солдатская латынь». Апсаки? Римляне? Нет, ни те и ни другие.