Железный канцлер

Старый Денис

Да, дороги механизмы. И на моих предприятиях пока еще мы не можем добиться адекватной цены даже за распашной плуг с дополненными к нему углубителями. Но все это в три раза дешевле, чем покупать в Англии, а также…

— Дворянский банк под целевые закупки механизмов, заводов, прядильных машин будет выдавать беспроцентный кредит, но от банка в таком случае обязательно направляется наблюдатель расходования средств, — заканчивал я свою речь. — Все механические новшества будут поощряться Комитетом Министров и банками.

Конечно же, теми специалистами,

которые от банка будут выезжать на места, являются выпускники школы управляющих в Надеждово. Пока таковых немного, четырнадцать человек под эти нужды можно отрядить. Но, не обязательно же месяцами находиться на одном объекте, достаточно двух недель для того, чтобы продемонстрировать работу механизма и обучить элементарному ремонту конструкции. Любой толковый кузнец сможет справиться с основным перечнем устранения поломок.

— И, последнее, господа… Я посмотрел на оставшихся людей и понял, что мне придется еще сложнее, чем думал ранее.

Потомки Шуваловых, Салтыковы, Голицыны — эти остались, как немногие и другие. Но, насколько связано их внимание с тем, что они действительно хотят наладить интенсивное производство в своих поместьях или же вельможи работают со мной над обретением новых должностей? Не понятно.

Но я не отчаиваюсь. Огромные владения Николая Петровича Румянцева, Кочубея, Безбородко, Куракиных, всех членов Комитета Министров подвергнутся частичной модернизации. А у Куракиных так и сейчас передовые имения, можно было бы так же их доходы с земель ставить в пример.

Впрочем, послезавтра выйдет обширная статья, в которой будет расписана вся прелесть механизации, удобрений, научного многополья, использование новых сельскохозяйственных культур, которые все никак не могут прижиться в русской деревне.

— Господа и дамы, я приглашаю вас ровно через два месяца на выставку с громким названием «Достижения России». Там вы увидите самые новейшие достижения русских розмыслов-инженеров, испробуете новые блюда, увидите выступления артистов, — закончил я свою получасовую лекцию.

Да, сейчас мало кто услышал, но были те, кто примет мои доводы. Послезавтра кто-нибудь да польститься на обширную статью о сельском хозяйстве. Через два месяца на выставке новая система хозяйствования также найдет своих адептов. Вода камень точит. Получится ли мне сточить булыжник русской традиционной системы хозяйствования, не знаю. Но точно, сложа руки сидеть не буду.

Глава 13

Глава 13

Петербург. Зимний дворец

20 марта 1799 года

Федор Васильевич Ростопчин демонстративно читал последний номер «Петербургских ведомостей». Председатель Государственного Совета делал вид, что не волнуется, а предстоящая аудиенция у императора — обыденность. Но, нет, он волновался и сильно. Первая встреча с государем прошла скомкано и Ростопчин признался себе, что не знает, как общаться со своим… вроде бы как другом. Когда-то другом.

Рядом с Председателем ГосСовета сидел хмурый Алексей Андреевич

Аракчеев. Ему по положению только и оставалось, что быть хмурым и немногословным. Все же Аракчеев ковыряется в грязи и выполняет очень неблагодарную, осуждаемую в обществе, работу. Он осуждает преступников, таких же, как и другие дворяне, только чуть более решительными.

— Вы читали газету, Алексей Андреевич? — спросил Ростопчин Аракчеева.

Глава Следственной группы молчаливо посмотрел на Федора Васильевича с некоторым недоумением.

— Да, — скупо ответил Аракчеев, которому не понравилось и то, что к нему обратились по имени-отчеству, и то, что вовсе обратились.

— Я рад, Алексей Андреевич, что вы есть у государя. Какая же редкость в наши дни быть таким честным и исполнительным человеком, как вы, — пытался Растопчин разговорить Аракчеева.

— Благодарю, — отвечал Алексей Андреевич со все таким же каменным лицом.

Ростопчин понял, что этого служаку не разговорить. С кем же вступать в союз? Одному не справиться со Сперанским. Тут нужна целая группа людей и определенно не понять с кем составлять коалицию против канцлера. Федору Васильевичу категорически не нравится Аракчеев, но этот хотя бы имеет вес при императоре и мог быть полезным. Придется как-то искать подход к министрам.

Поняв, что кроме односложных ответов от Аракчеева ничего не добиться, Федор Васильевич углубился в чтение газеты. Только что к государю зашел митрополит Московский Платон и этот разговор явно затягивался.

А в газете снова и снова новые законы. Зная, как сложно составить даже один законопроект, чтобы там были учтены хотя бы большинство нюансов, Ростопчин удивлялся и даже порой думал, а не сам ли дьявол шепчет на ухо поповичу. Странно получается, оксюморон, что поповскому сыну… Ну не считать же Сперанского тем, кому Бог помогает, тогда как-то сложно становится ненавидеть человека.

«Еще бы они не подписали! Эти островитяне сейчас что угодно подпишут с Россией» — подумал Ростопчин.

В статье писалось, что соглашение о патентах, о принятии которого выступает Россия было уже одобрено Францией, Пруссией, Австрией, всеми итальянскими государствами, Данией, Рейнским Союзом, ну и Англией, чуть ли не первой объявившей об одобрении подобного соглашения. Тут же, в этой статье указывалось о том, что создается Союз Русской Коммерции и Промышленности. Он призван всячески помогать предпринимателям, производствам, торговле.

В другой статье писалось о том, что Создается Православное Общества Печалования. Еще пока не понятно, что это такое, но… создается. Слишком много изменений в последнее время. И это не нравилось Ростопчину, очень не нравилось, он это ненавидел, как ненавидят все то, к чему ревнуют, чего не умеют делать, что ранее не получилось. Зависть провоцировала иррациональную ненависть.

— Уйди, владыко, не стращай, не доводи до греха! — крик, несмотря на плотные двери в кабинете государя, разлетался чуть ли не на весь Зимний дворец.