Желтые шторы, морская свинка и конец света
Шрифт:
Вот первый класс, я в новенькой форме и с огромным бантом. Вот мы втроем – Ленка, Полинка и я – мучаем Бармалея.
И тут меня как под дых ударили.
Бармалею шесть. Притащила я его в первом классе. Именно тогда и была сделана эта фотография. Но вместо крохотного котенка рядом с нами на диване развалился огромный полосатый котище. Такой, как сейчас.
…Я нашла его возле лужицы, натекшей из водосточной трубы, и не смогла оставить. Двухмесячный, как сказали ветеринары, котенок, тощий, грязный и блохастый.
Разрешили. Пришлось повозиться, но вскоре найденыш превратился в красивого зверя. Кличку ему придумала мама. «Злой разбойник!» – вздохнула она, когда котенок немного очухался от запахов в новом доме и полез ей в тарелку.
– Нет, – сказала она, – Динка… меня на тебя-то толком не хватает. Какая кошка? Она ж живая, ей уход нужен.
К тому времени Бармалею было уже четыре года и жили мы вдвоем… или втроем все же, если кота считать? А кот-то был? О ком я просила?
На уроки я забила, пить чай в гостиную не пошла, сославшись на то, что чувствую себя препаршиво. Мама встревожилась, но я отмахнулась: пустяки, завтра оклемаюсь.
Уже почти ночью я полезла в интернет. Меня ждали сообщения – сразу несколько штук. Писали Ленка и ее мама. Они хотели знать, заходил ли к нам папа и не говорил ли он, что собирается задержаться в Вильнюсе. Потому что в автобус, на который у него был билет, он так и не сел.
Я не ответила. В голове у меня крутились суд, Бармалей, сцена из «Золушки». Мама жаловалась, что не сможет пойти на курсы по керамике – и дорого, и с работой никак не увязать. Так она и не собралась… тогда что за маска скалится в гостиной на камине?
И чертово одиночество в школе. Я называла по именам одноклассниц: Аня, Женя, Эмилия, Мия, Жанна, Даша, Карина, Полина… Стоп!
В нашем классе было восемь девочек. Четыре пары, нас так всегда выстраивали. И в сентябре тоже.
Эрик уже жил у нас в доме, а я так и не могла вспомнить: как он в него вошел? «Ну что же ты? – удивлялась мама. – Помнишь, в прихожей тапочки найти не могли…»
И кот его сразу признал.
Почему я не кинулась к ним? Не стала орать, не потребовала, чтоб мама прочитала почту, – ее ведь тоже, наверное, спросили, куда папа делся.
Может, если бы я не слышала маминого голоса на лестнице, я бы так и сделала.
– Вот так оно получается… – закончила я рассказ.
Мы с Эриком сидели в гостиной. С утра я заявила, что чувствую себя все еще плохо. Прогуливать я не любила, поэтому мама мне поверила. Поохав и всучив мне болеутоляющую таблетку, она умчалась на работу. Этого я и ждала. Но сначала полезла в компьютер. Отец в Риге так и не появился, даже не позвонил.
– Где папа? – спросила я.
Эрик пожал плечами.
– Поверь, я его не трогал. Наверное, собирает бумаги для суда.
Верить или нет, я не знала.
– Кто ты? – шепотом спросила я.
– Твой отчим. Муж твоей матери. Тот, кто вас любит, – был
– Мало. Я не хочу вранья.
Мы помолчали.
– Мама знает? – спросила я дрожащим от слез голосом. Сдержаться было очень трудно.
– Ей все равно. Она получила то, чего хотела.
– Она получила подделку. Не ходила она ни на какую керамику, ты же знаешь! Ей хотелось нормальную семью, а ты…
– Дина, – мягко отозвался Эрик, – это ее желания, я их исполняю.
Я вдруг увидела, что глаза у него без белков и без зрачков. Два ярко-голубых светящихся пятна.
– А я?
– А чего не получила ты? Дом, друзей, игрушки…
– Как ты не понимаешь! – я уже орала. – Оно не настоящее!
– Ты уверена?
Тут в разговор вмешался Бармалей – уселся напротив меня и требовательно замяукал: прекрати! Он не терпел, когда повышали голос.
– Вспоминай хорошенько, – говорил Эрик, и я вспоминала мокрое зеленоглазое существо у себя на ладони, наши с Полиной игры, карусели, мороженое, поездки на море. Что из этого было правдой, а что набил мне в голову этот белобрысый тип? Мой отчим. Муж моей мамы. Которая его обожает, которой он дал другую, лучшую жизнь. Она стала такая красивая…
– Это вранье… – пробормотала я не так уверенно. – Мама говорила, что никаких кошек…
– Может, это она про вторую? Ты ведь второго кота хотела?
Точно! Я тогда увидела рыжего котенка в ветеринарке и загорелась. «Дина, – грустно сказала мама, – меня на тебя-то не хватает, а кошка ведь живая…»
Вторую, конечно, вторую!
– Нет, – покачала я головой, – этого не было.
– Но ты получила кота. Вот он, смотри, – живой и наглый.
– Не хочу…
Я запнулась. Бармалей и правда был живой. И любила я его так, словно и впрямь приволокла домой шесть лет тому назад.
– Я не так хотела, – беспомощно отозвалась я.
– Чего же хотела ты?
– Семью… – Я чуть не плакала. – Кота тоже, но чтоб все по-настоящему, в дом принести, познакомиться. Играть на сцене хотела сама…
– С театром я тебе не помогал, – вскинул руки Эрик.
– Спасибо!
– Семья… – задумчиво протянул он. – Разве то, что у тебя есть, – плохо?
– Это лучше всего, – призналась я, – лучше того, что было… Но я хотела…
– Так чего же? Говори.
– Мне нужен отец… – выдавила я наконец из себя. – Отец, а не отчим. Извини.
Наступила тишина. Нарушил ее Бармалей, который принялся когтить мебель. Мы его даже не шуганули.
– Ты уверена? – спросил наконец Эрик.
Мне совсем не было страшно, хотя сейчас он выглядел очень странно – волосы стали еще светлее, хотя, казалось бы, куда, а глаза сияли так, что он, наверное, смог бы осветить ими небольшую комнату.
«А мама? – подумала я. – Она-то чего хочет?» Эрик ждал ответа, я облизала губы и кивнула.
– Да.
– За это придется заплатить.
– Чем? – вскинулась я.