Желтый билет
Шрифт:
— И как идет реализация его идеи?
Гэллопс покачал головой.
— Хуже некуда. Впервые нам приходится одновременно вести переговоры с десятью, а то и с двадцатью крупнейшими городами, и первым делом обнаруживается, что у нас нет людей, которым это под силу.
— И что же вы сделали? Наняли новых людей?
— Ничего другого не оставалось.
— Где же вы их нашли?
— Где только смог, — Гэллопс кивнул на Тьютера. — Консультационная фирма, в которой он работал, оказала нам неоценимую помощь. Да и он попал ко мне оттуда. Ты же понимаешь, я не могу подойти
Я улыбнулся Тьютеру и постарался, чтобы мой голос звучал предельно искренне.
— Похоже, фирма, в которой вы работали, не так уж мала?
— Да, конечно, но должен признать, что сотрудничество с президентом Гэллопсом оказалось для меня исключительно интересным и полезным.
— Могу представить, — ответил я. — По-моему, вы не упомянули названия этой консультационной фирмы.
— Неужели не упомянул?
— Нет.
— А вы хотели бы его услышать?
— Из чистого любопытства.
— Она называется «Дуглас Чэнсон Ассошиитс».
Я вновь повернулся к Гэллопсу.
— С консультантами вам повезло.
Гэллопс хмыкнул:
— Это не благотворительная организация.
— И сколько человек наняли они для вас?
Гэллопс взглянул на Тьютера.
— Сотни две, не так ли?
Тьютер кивнул.
— О боже, — выдохнул я. — И кто им платит?
— Мы, мистер Лонгмайр, — ответил Тьютер, — хотя такие расходы и великоваты для нас.
— Вы нанимаете двести человек и должны платить им не меньше пятнадцати тысяч в год, — сказал я. — То есть общая сумма их годового жалованья — три миллиона долларов, да плюс расходы на деловые нужды, счета которых они еще не представили, но обязательно представят.
— Все окупится, — буркнул Гэллопс.
— Каким образом?
— Послушайте, мистер Лонгмайр, — вмешался Тьютер, — согласившись встретиться с вами, президент Гэллопс не предполагал, что вы намерены критиковать методы его руководства профсоюзом. Как нам казалось, вас волновало исключительно исчезновение президента Микса. К сожалению, я не понимаю, какое отношение имеет это печальное событие к текущим делам профсоюза.
— Он всегда говорит так складно? — спросил я Гэллопса.
— Вероятно, мне следует перевести его слова, — Гэллопс наклонился вперед, положив руки на стол. — Он говорит, Харви, есть Арч или нет Арча, кто-то должен руководить профсоюзом, и этот кто-то — я. Не Арч. Я. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Разумеется, — я встал. — Господа, благодарю вас за то, что вы смогли уделить мне несколько минут, и от всей души желаю вам удачи. У меня есть предчувствие, что она вам очень понадобится.
— Мистер Лонгмайр, — обратился ко мне Тьютер.
— Да?
— Если у вас появятся доказательства существования заговора, надеюсь, вы дадите нам знать.
— Вы будете одними из первых, — пообещал я и направился к двери.
— Харви, — остановил меня Гэллопс.
Я обернулся:
— Что?
— Раньше у тебя не было усов?
— Нет.
— Вот
— На кого?
— На одного киноактера. Правда, он снимался довольно давно. Его фамилия начиналась с буквы Х.
— Хольт, — подсказал Тьютер. — Он похож на Джека Хольта.
Я взглянул на Тьютера.
— Вы слишком молоды, чтобы помнить Джека Хольта.
Тьютер мило улыбнулся. Или лукаво.
— Совершенно верно, мистер Лонгмайр. Я его не помню.
Глава 11
Ловкач пребывал в легком замешательстве, потому что забыл соль. Мы встретились с ним на скамейке под сенью деревьев, окаймляющих северную границу Дюпон Секл. Ленч он принес в плетеной корзинке, накрытой красно-белой салфеткой. Я обошелся простым бумажным пакетом, откуда и достал маленький кулек с солью. Ловкач поблагодарил меня и, взяв щепотку, посолил вареного цыпленка.
— Иногда, Харви, — сказал он, — тебе в голову приходят замечательные идеи. Я уже не помню, когда последний раз выбирался на пикник.
— Не хочешь ли сыра?
Ловкач подозрительно посмотрел на меня.
— Это твой козий сыр?
— В общем-то да.
— Знаешь, дорогой мальчик, я, пожалуй, воздержусь.
Мой ленч состоял из сыра, двух сваренных вкрутую яиц, помидора и оставшихся от вчерашнего обеда галет. Ловкач подготовился основательнее. Он принес цыпленка, собственноручно приготовленный паштет, он настоял, чтобы я его попробовал, салат, половину французского батона и термос охлажденного мозельского вина, которое, как он сказал, особенно хорошо в этом году. И нам не пришлось пить вино из бумажных стаканчиков. Мы пили его, как и полагалось, из бокалов на высоких ножках, также оказавшихся в плетеной корзинке.
Пока мы ели, я рассказал об увиденном в квартире Квейна и объяснил, почему не стал дожидаться полиции. Случившееся не произвело особого впечатления на Ловкача, во всяком случае, не испортило ему аппетита.
— И это действительно была одна из старых ложек Николь? — так звали мою мать.
— Да.
— И девушка… э… Салли. Я не запомнил ее фамилию.
— Салли Рейнс.
— Да, Рейнс. Она ушла после телефонного звонка и до сих пор не вернулась к Одри?
— Нет.
— Получается, покойный мистер Квейн специально обхаживал мисс Рейнс, чтобы с ее помощью выкачать из Одри информацию об Арче Миксе. Постельную информацию, я бы назвал ее так. Похоже, этот тип приличный негодяй.
— Похоже, что да.
— Что же выяснил мистер Квейн, если кто-то счел необходимым перерезать ему горло?
— Не знаю. Но тех двоих, что вчера следили за домом Одри, судя по всему, интересовала Салли, а не моя сестра.
— Да. Выходит, что так.
— И теперь тебе ясно, почему я решил, что мне следует обратиться к адвокату?
Ловкач задумчиво отпил вина.
— Да, мне кажется, что на твоем месте я поступил бы точно так же. Разумеется, я могу кое с кем переговорить, чтобы облегчить тебе жизнь, когда ты будешь объяснять в полиции свое не совсем правильное поведение.