Жемчужина Зорро
Шрифт:
– Ну ни хрена себе! – вдруг прогрохотал чей-то голос со стороны коридора.
Изабелле показалось, что ей в спину всадили раскаленный кол, и она с округлившимися глазами медленно повернула голову вправо. На пороге стоял ее брат.
– Я стучал-стучал, думал, может, вы опять заснули, а тут вон что.
– Да! – радостно заявила Керолайн.
– Рикардо, это не то, что ты подумал, – побледневшими губами выдавила из себя Изабелла.
– Да тут даже думать не надо.
– Это совсем не то…
– Ну конечно, – хмыкнула фрейлина. – Яснее и сказать было невозможно.
Изабелла закрыла лицо и застонала.
– Да вернется скоро твой ненаглядный, – фыркнул
Со стороны шкафа повеяло могильной тишиной.
– Ой, обед! – внезапно всплеснула руками Керолайн и бросилась к себе в спальню, где, побив все мыслимые рекорды по скорости, натянула голубую амазонку, и, промчавшись мимо подруги, выскочила в коридор, утаскивая следом и невероятно оживившегося трубадура.
Изабелла, не чувствуя ни тела, ни рук, ни ног, подплыла аморфной массой к кровати и упала на нее ничком.
Это конец. Теперь она забудет, что такое покой, ведь ее любящие брат и подруга при каждом удобном случае будут делать многозначительные лица, перемигиваться и перешептываться у нее за спиной.
Но что еще она могла сделать? Да если бы Керолайн успела выхватить ее черную амазонку, и оттуда выпали бы плащ и маска…
Изабелла почувствовала, как по спине прошлась леденящая волна.
Это было бы пострашнее урагана или извержения вулкана. Ведь Керолайн умудрилась раздобыть рассказ о Дымке на следующий же день после ее явления свету. Более того, она успела нашептать эту историю на ухо драгоценной подруге по дороге на прогулку к океану, пока они вчетвером с Фионой и Шарлоттой ехали в карете. При этом фрейлина очень скептически отнеслась к поступку "какой-то пустоголовой девицы, явно желающей обратить на себя внимание Зорро", и Изабелле пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы убедить ее в том, что это лишь очередная сказка, коими в изобилии было окутано имя героя в маске.
И если бы после этого Керолайн прямо на ногу свалилась подобный реквизит… Изабелла снова содрогнулась. Наверное, даже этот дом не устоял бы.
Сделать такую невероятную вылазку и оставить лучшую подругу в неведении. Да еще потом и отрицать сам факт достоверности ночного похождения. Пусть лучше они шепчутся. В конце концов все население Эль Пуэбло сейчас думает точно так же.
Девушка перевернулась на спину.
Как у нее тогда хватило смелости на такой поступок? Что с ней произошло? Ей казалось, что она спит и с ней ничего не случится? Или она почувствовала эту свойственную южной теплой ночи атмосферу безопасности и уюта? Или ее поманил этот непередаваемый шелест и запах бесконечного океана? Или воздух родной земли потянул ее на свободу?
Она, ни на минуту не задумавшись, взяла свою легкую прогулочную накидку, надеваемую обычно во время дождя, отрезала от нее капюшон и сделала себе плащ и маску. Это было решение, принятое за долю секунды.
Она так неистово рвалась на волю, словно кто-то звал ее и ждал там… Была ли она так уверена, что встретит его? Ведь они не договаривались о встрече. Они никогда не виделись, не общались и даже не были знакомы. И все же ее тянуло туда, в просторы выжженных солнцем равнин, прерываемых грядами черных скалистых холмов, к теплому ночному ветру, к запаху океанской воды, навстречу этому невероятному взгляду бесконечных зеленых глаз…
Господи, ну надо же было Рикардо появиться именно в тот момент! Более точного попадания даже представить себе было невозможно.
"Самый сильный, самый умный, самый смелый, самый воспитанный, самый благородный…"
И это говорила она. Про него!
Девушка закрыла лицо руками.
"Самый ласковый, самый нежный…" – стучало у нее в голове.
Она резко села. Следовало срочно отвлечься от этих мыслей.
В подтверждение ее настроя со стороны кухни послышался манящий звон посуды и распевный голос Керолайн, возвещавший о том, что обед готов. Изабелла соскочила с кровати и, стремительно переодевшись в многострадальную амазонку, поспешила в зал.
***
Рикардо и Керолайн, не сговариваясь, тут же отметили совсем несвойственную Изабелле скорость появления за обеденным столом, спровоцированную, по их авторитетному мнению, сильным чувством голода, который, в свою очередь, являлся следствием глубоких эмоциональных переживаний, связанных с отсутствием небезызвестной им всем личности.
Линарес, погруженный практически с головой в увесистую мисочку паэльи, изредка выглядывал наружу и пытался то приободрить сестру увещеваниями о скором возвращении Зорро, то напомнить, что сильная сердечная тоска у женщин плохо влияет на их внешний вид. Керолайн, едва успевая глотать, непрестанно щебетала о том, как к лицу был ее подруге этот бордовый костюм и как она правильно поступила, что выбрала именно его. При этом она не преминула заметить Рикардо, что у его ненаглядной сестры сегодня планировался какой-то особенный день, потому что она хотела выглядеть совершенно неотразимо, чего, собственно, и добилась этим "волшебным сочетанием темно-красного бархата и блестящего водопада черных волнистых волос". Изабелла отрешенно жевала свою порцию обеда, усиленно рассматривая висящие напротив нее картины, занимаясь одновременно тщательным поиском прообразов геометрических фигур и подсчетом использованных на каждом полотне оттенков.
Тем не менее можно было сказать, что обед прошел достаточно безобидно, и по его окончании Изабелла объявила, что идет писать письмо британскому монарху, в связи с чем ближайшие несколько часов ее не следовало беспокоить. При этих словах Рикардо и Керолайн поутихли и понимающе закивали, заверив, что все это время будут усиленно заниматься изучением испанского языка.
На этом моменте они довольно миролюбиво расстались.
Изабелла по наитию направилась в малую гостиную и увидела там на столе свитки бумаг и письменные принадлежности. На мгновение ей даже стало холодно от осознания их необъяснимой ментальной связи с хозяином дома. Она ни на минуту не задумалась о том, где возьмет все необходимые вещи для письма. Она не спросила Зорро об этом вчера, не поинтересовалась у Рикардо, не попадались ли ему где-нибудь на глаза чернильницы, не попыталась поискать самостоятельно в ящичках трюмо в своей комнате или в комнате Керолайн. Она лишь бездумно выбрала малый зал и нашла там то, что ей было нужно. Он оставил ей бумагу и перья именно в малой гостиной – там, куда она сама пришла бы, чтобы написать самое важное и самое сложное в ее жизни письмо.
Ей было страшно и удивительно одновременно: их, столь разных и далеких друг от друга, посетила одна и та же мысль, приведя их к одинаковым действиям без каких-либо переговоров.
Она не стала закрывать дверь, чтобы слышать ободряющие звуки жизни из коридора. Низкий голос брата и серебряный смех подруги, приглушаемые расстоянием между комнатами и толстыми стенами, служили ей лучшим фоном, не позволявшим полностью окунуться в воспоминания недавней жизни и при этом не сильно отвлекавшим ее от роившихся в голове бесконечных обрывков фраз и предложений.