Жемчужина Зорро
Шрифт:
Рикардо тоже удалился на покой, разобравшись со сливом ванны после водных процедур своих подопечных, поэтому в доме царила умиротворенная тишина, изредка нарушаемая уютным потрескиванием свечей.
Вопреки первоначальным намерениям Изабелла выбрала труд бывшего соотечественника, Уильяма Петти, и переместилась в малый зал с английским изданием "Политической арифметики". Широкое кресло дружелюбно приняло ее в мягкие объятия и уже через пятнадцать минут подарило столь желанное состояние сонливости. Девушка лениво скользила рассредоточенным взглядом по причудливо изгибающимся строчкам и, не вникая в
Она не поняла, заснула ли в конце первой главы или все еще продолжала смотреть в расплывающиеся буквы, как вдруг сквозь приятную покачивающуюся дымку до нее донесся какой-то приглушенный шум.
Изабелла распахнула глаза и прислушалась. Все было тихо. Все так же слышался легкий треск свечей, все так же в ее руках лежала книга в темном кожаном переплете. Но ведь она точно слышала. Этот шум был такой знакомый… Словно кто-то открыл дверь.
Изабелла встряхнула головой в попытке сбросить с себя столь ожидаемое недавно сонное оцепенение. Это определенно был звук открывающейся двери. Но Рикардо точно ушел в свою спальню и больше не выходил, а Кери в это время уже видела десятые сны. Что тогда? Неужели слуга?! Не мог же он, в самом деле, быть невидимкой! Изабелла дрожащей рукой отложила в сторону книгу и осторожно поднялась с кресла.
Как хорошо, что она оставила вход в помещение открытым и сейчас не поднимет шума движением двери! Девушка неслышно скользнула по дорогому пушистому ковру и, затаив дыхание, подобралась к дверному проему.
Состояние ночного покоя в ее сознании упорно не сдавало позиции, и картинка перед глазами все еще оставалась размытой, поэтому Изабелла не поняла, как он оказался перед ней… Она интуитивно подняла голову в ответ на отрезавшую ей путь черную преграду и замерла.
Зорро вернулся.
***
Она лежала у него на груди и чувствовала, как засыпает. Его дыхание обжигало ей плечи, его поцелуи горели на ее лице… Она смутно верила в то, что происходит. Судя по часам, он пришел около сорока минут назад, но Изабелле представлялось, что прошла уже целая жизнь.
Никогда еще она не видела его таким уставшим. Казалось, что с того момента, как они расстались, он так и не отдыхал. Его всегда столь пронзительный взгляд был сейчас померкшим и отрешенным, а на безупречном лице даже сквозь маску угадывались следы напряженных дней и бессонных ночей.
Он смотрел на нее и ничего не говорил.
– Добрый вечер, – прошептала Изабелла.
– Добрый, – тихо и мягко раздался в ответ его голос. – Почему ты не спишь так поздно?
– Мне было не заснуть.
Молодой человек медленно поднял руку и коснулся ее волос:
– Как прошла неделя?
Изабелла почувствовала, как у нее подкосились ноги.
– Рикардо не дает нам покоя с испанским, – дрожащим голосом сообщила она.
– Но это дает свои плоды.
– Да, Вы правы, – почти неслышно отозвалась Изабелла.
Ей было так страшно от его близости и вместе с тем так невыносимо тяжело из-за его состояния, что она сама не поняла, как из ее губ вырвался еще несколько дней назад застывший на них вопрос:
– А как прошло это время для Вас?
Зорро
– Здесь было лучше.
Он никогда не сказал бы, что ему плохо, но Изабелла уже со всей очевидностью понимала, что даже эта улыбка далась ему с трудом. Кроме них никого не было. Все та же мягкая тишина и такое домашнее потрескивание свечей… Изабелла подняла руку и едва уловимо коснулась кончиками пальцев его плеча:
– Вы устали?
Она не была уверена, услышал ли он ее голос, потому что сама не отличила бы его от шепота ветра за стенами дома, но он вместо ответа снова улыбнулся и молча поднес ее вздрагивающую руку к своим губам. Она почувствовала его поцелуй, а потом сквозь туман увидела, как он приложил ее ладонь к своему лбу и закрыл глаза.
– Вам нужно отдохнуть, – снова едва слышно произнесла она. – Если я чем-то могу помочь, скажите… – Она глубоко вздохнула. – Я ведь все еще должна Вам три дня желаний.
Он снова ничего не ответил. Изабелла смотрела на него и понимала, что ему невыносимо тяжело, но не представляла, что может сделать. Да и возможно ли было помочь тому, от кого зависела не только ее собственная судьба, но и, без преувеличения, жизнь целого полуострова? О том, какой объем проблем он должен был сейчас в одиночку нести на своих сильных плечах, она боялась даже подумать. Если они довели его до такого состояния, то любого другого они уже давно должны были раздавить своим непомерным весом.
Она почувствовала его движение в свою сторону и через мгновение осознала, что он прижал ее к себе. Так крепко, что она почти слилась с ним в одно целое. Он наклонил голову к ее плечу и коснулся губами ее шеи… Он не отпускал ее ни на секунду, словно не мог оторваться. Он осыпал ее плечи поцелуями, но при этом даже не отодвинул в сторону тонкие лямки ее пеньюара. Он не раздевал ее, не заставлял сгорать от смущения будоражащими прикосновениями. Изабелле даже показалось, что он хотел одеть ее. Она интуитивно чувствовала, как он жаждал укрыть ее, спрятать от всего мира, сберечь от посторонних взглядов. Он закрывал ее даже от каменных стен собственного дома, от света свечей, от воздуха. В этот миг она понимала, что он никому ее не отдаст. Никогда. Он сохранит ее для себя…
А потом он подхватил ее на руки, и они оказались на диване. Она лежала у него на груди и грелась теплом его сильного тела, уткнувшись лицом ему в шею и вдыхая запах ночи, звезд, необъятных степей и бескрайнего океана, который впитали в себя его волосы. Он целовал ее лицо, губы и руки. Беспрестанно. Обнимал так нежно, что она почти растаяла в его объятиях.
Изабелла не чувствовала в нем ни настойчивости, ни жадных порывов, ни всегда столь пугающего ее превосходства его силы. Она не знала, сколько минут или часов провела у него на руках, утопая в его тепле и ласке. Не знала, что может сделать, кроме как отвечать на бездну его поцелуев и объятий собственными робкими прикосновениями. Но почему-то ей казалось, что ему становилось легче. Она помнила его неровное дыхание и сбивчивые удары сердца, когда он прижал ее к себе на пороге комнаты. Сейчас же они становились тише и размеренней. Это было смешно, но он словно нашел покой на ее хрупком плече. Он не отрывался от нее ни на миг, дышал ее дыханием и не прекращал целовать.