Жемчужина Зорро
Шрифт:
– С ума сойти! У него есть еще такие дома! А сколько?
– Он не сказал.
– А что за друзья…
Кери не смогла договорить, потому что в этот момент кто-то неистово заколотил кулаком по двери.
– Вы хотите моей голодной смерти?! – словно раненый бизон, заревел по ту сторону стены Линарес.
– О, Господи! – всплеснув руками от неожиданности, скатилась Кери с кровати. – Обед должен был начаться пять минут назад. Уже идем! – крикнула она в направлении двери. Судя по звукам, Рикардо слоноподобно удалился в гостиную. – Давай быстрее одевайся и выходи к столу, – кинула фрейлина через плечо и выскочила из комнаты.
Изабелла проследила за перемещением подруги и с трудом поднялась над подушкой. Впереди,
***
Несмотря на все опасения, обед и последующая беседа прошли очень мирно. В основном это было связано с тем, что изголодавшийся Линарес в первую же секунду набросился на еду, не дав ни себе, ни подопечным произнести ни слова, а потом блаженно откинулся на диван и, успев в падении прихватить увесистый бокал вина, ввел себя при помощью последнего в самое что ни на есть миролюбивое расположение духа. Изабелла, в свою очередь, не спешила с началом разговора и на пару с подругой пристально следила за тем, чтобы тарелка брата на протяжении всей трапезы оставалась полной.
В целом общение построилось на язвительном замечании Линареса о том, не померещился ли ему сегодня приход Зорро, и ответе Изабеллы, что она просила у него прощения. Рикардо саркастически заметил, что метод она выбрала действенный и, скорее всего, своей цели должна была добиться, на что получил утвердительный ответ и занялся вазой с фруктами.
Диалог прошел совершенно безобидно и с немалой долей иронии с обеих сторон, однако Изабелла в глубине души понимала, что Рикардо просто был вынужден перевести все случившееся в фарс. А это означало то, что влияние Зорро на всю их небольшую компанию, равно как и признание его роли в ее жизни с каждым днем становилось все сильнее. Девушка помнила, как еще совсем недавно Рикардо высказывал свои подозрения относительно условий соревнований и как она чудом сумела выкрутиться из того разговора. Сейчас же ее брат собственными глазами видел ее полуобнаженной в объятиях чужого мужчины и ничего не сказал… Он уже не мог. Какие бы сильные, хоть и умело замаскированные, родственные чувства не испытывал Рикардо к своей единственной сестре, даже он уже был не в состоянии оспорить действия Зорро. По крайней мере пока они находились в его доме. Это осознание ежесекундно возрастающего влияния ее покровителя на все, что его окружало, вырвало Изабеллу из трепетных воспоминаний о сегодняшней ночи и поместило в суровую реальность ее существования под его началом…
Впрочем, разговоры о Зорро на этом не закончились, потому что Линарес, ушедший было на сиесту после обеда, почти сразу вернулся в зал с запиской от хозяина дома, которая лежала на тумбе в его комнате и которую он не заметил утром. В записке коротко сообщалось о том, что сейчас им можно было выходить на улицу в любое время, потому что отряды Монте, тайно разосланные по всей округе Эль Пуэбло, сменили вектор наблюдений и искали принцессу в другом направлении. Тем не менее, если что-то изменится за время отсутствия Зорро и люди Монте по какой-либо причине вновь обратят взгляды в эту сторону, Рикардо и девушки будут предупреждены.
Будет ли это слуга, незримое соседство которого для них уже стало в порядке вещей, или новые лица, они не знали, но из этих двух коротких предложений молодые люди негласно сделали выводы о том, что, несмотря на кажущуюся безлюдность их места пребывания, они все находились под бдительным наблюдением людей Зорро.
Изабелла не могла однозначно ответить для себя на вопрос о том, какие чувства вызывало в ней это осознание своего положения. С одной стороны, она трезво понимала, что Зорро жертвовал временем его людей ради ее собственной безопасности, но с другой стороны, ее продолжало угнетать ощущение всеобъемлющей зависимости.
Нет, она не могла сказать, что ей было невыносимо существовать
Если бы только она знала его имя.
Да, она видела его благородное происхождение и его обеспеченность. Это было так же очевидно как то, что ее звали Изабелла и ей было семнадцать лет. Это знали и понимали все. Его речь, его манеры и навыки, его образование, даже его одежда, хоть и предназначенная в основном для верховой езды, но сшитая из баснословно дорогих тканей, – все это говорило о его высочайшем статусе. Но он носил маску. И это лишало его рода. А следовательно она фактически жила под одной крышей с разбойником или преступником.
– Занятия через час, – внезапно услышала она голос брата.
– Хорошо, – вздохнула Кери.
Линарес был несгибаем. Сразу после сиесты Рикардо девушек ждал очередной урок.
– Вспомните все правила, которые мы прошли вчера. Начнем с них.
И, обведя генеральским взором своих подопечных, молодой человек удалился из зала.
– Может, спрячемся за бочками с водой? – безнадежно предложила фрейлина.
– Найдет – устроит контрольную, – отмахнулась Изабелла. – Пойдем лучше, повторим.
Керолайн вздохнула еще раз и поднялась со своего места:
– Перед смертью не надышишься. Лучше тоже вздремну.
– Ладно, я тогда почитаю в библиотеке.
– Разбуди меня через час.
– Хорошо.
***
Так прошла еще неделя. Керолайн уже начало казаться, что она родилась как минимум в Испании, а в Великобритании оказалась, как и Изабелла, по иронии судьбы…
Уроки испанского были длинною в день и продолжались даже во сне, потому что девушкам снилось, что они говорят по-испански, пишут на испанском, читают на испанском, поют испанские песни, танцуют испанские танцы и ходят в испанский театр. Кери уже могла рассказать на испанском любой из своих неисчислимых рецептов, а Изабелла перевести любую книгу, включая многострадального Коперника, который наконец дождался своей очереди, хоть и в качестве учебного пособия. Но Линарес не давал им расслабиться ни на секунду. Ему было мало даже того, что он уже почти убрал у своей музы ее английский акцент, а Изабелла могла с ходу написать любое предложение с правильными ударениями и знаками препинания. Занятия продолжались, и конца им не было видно… Подруги учились в доме и на улице, на диване и на покрывалах на траве, при свете солнца, луны и звезд или пляшущих огней белоснежных свечей. Учились сидя, лежа, стоя, вслух и про себя.
У девушек была только одна возможность отдохнуть: сбежать на кухню и заняться приготовлением очередной трапезы, поэтому Изабелла за последнюю неделю, дабы хоть немного отвлечь истерзанный разум, почти не подпускала Керолайн к этому процессу и полностью оккупировала кухонные столы и плиту. Впрочем, фрейлина была совершенно не против. Выжатая, словно лимон, после уроков ее трубадура, она растекалась по креслу рядом с кухонной дверью и, одним глазом отслеживая действия своей принцессы, апатично раздавала ценные указания. Изабелла же, напротив, носилась по кухне словно ужаленная и выпытывала из вяло сопротивляющейся подруги самые сложные рецепты. В целом, если бы они провели в таком режиме еще две-три недели, то Изабелла вполне смогла бы сравняться в кулинарном мастерстве со своей наставницей, потому что уже приблизилась к ней настолько, что Линарес практически перестал различать смену поваров.