Жемчужина Зорро

Латышева Рамина

Она понимала, что прошло едва ли больше пары минут с того момента, когда он обнял ее и принял на себя ее смерть, но эти мгновения длились дольше, чем все ее существование. Он еще не успел сделать ни одного движения, а она уже прожила тысячу жизней.

Она шептала его имя, пыталась найти в его красивом лице хоть самое незаметное подтверждение тому, что удары пришлись в плечо или в руку…

Голоса вокруг превратились в воющий хор. Казалось, что под сводами Пещер собрался весь Эль Пуэбло, но даже целый мир сейчас не мог помочь обратить время вспять.

Изабелла

почувствовала, как он пошевелился. О, Боже, пусть эти минуты были для него решающими, чтобы понять, что он и дальше сможет стоять на ногах! Но, непрерывно смотря в его спокойные глаза, она с каждой новой секундой осознавала, что не видит там возрождения жизни.

– Сеньор, пожалуйста, не оставляйте меня, – слетело у нее с губ. – Я не представляю свою жизнь…

Она не смогла договорить. Он поднял руки к вбитым в скалу оковам и в последнем мощном движении вырвал их из каменной стены. Изабелла молниеносно обвила его за шею и уткнулась в плечо.

– Вы нужны мне, – шептала она. – Нужны… Я не могу без Вас.

Она уже слышала присутствие отца и крестного за спиной молодого человека. Но они ничего не могли сделать. Лишь только подхватить их обоих, когда он больше не сможет стоять…

Что-то происходило там, еще дальше. Быть может, появился дон Эстебан. Или кто-то из людей Монте. Или он сам. Уже празднует самый счастливый день его жизни.

Изабелла снова почувствовала шевеление и поспешила обнять своего спасителя еще сильнее. Но он медленно спустил ее руки к себе на грудь и, наклонив голову к ее плечу, скользнул губами по волосам.

– Ты самое дорогое… что у меня…

Его голос оборвался. Он резко дернулся и беззвучно опустился к ее ногам.

Глава 11

– Врача! – одновременно прорезали ночной воздух несколько надрывных голосов. – Быстрее! Кто-нибудь, пошлите за доном Эстебаном!

Сердце сжималось от боли и осознания безысходности.

– Срочно отправьте экипаж за помощью!

Около десятка теней металось в ближайших деревьях, словно опасаясь выйти из укрытия на яркий лунный свет.

– Что с врачом?!

– К дону Эстебану, дону Марку и сеньоре Розалинде уже отправили гонцов! Кто-нибудь из них скоро должен появиться!

Ко входу в Пещеры все прибывали и прибывали новые кареты… Из них выскакивали полураздетые люди и в паническом недоумении пытались прорваться внутрь разрушенного каменного грота. Они не понимали, что происходит, хватались за плечи ранее прибывших знакомых и, получив кое-как добытую и исковерканную информацию, с ошеломлением и ужасом в глазах удваивали попытки взять штурмом единственный вход.

Эта ночь осталась одной из самых страшных в памяти Эль Пуэбло.

У каменных развалин в течение двадцати минут собралось около сотни людей, хотя дон Алехандро никого с собой не звал.

Зорро появился примерно через полчаса после того, как Керолайн получила свое лекарство, и дом губернатора смог ненадолго перевести дух. Рикардо помнил насторожившийся

взгляд их темного соратника, когда последний увидел лежавшую на диване в гостиной фрейлину и спросил, что случилось. Линарес в двух словах попытался объяснить происшедшее, но уже к концу повествования почувствовал, что оторвался от пола и завис в воздухе, приподнятый за отвороты пиджака.

– Лекарство? – услышал он странную интонацию Зорро. – Подобранное без личного осмотра врачом и вмиг поставившее на ноги?

Дон Ластиньо, поспешивший к двум напряженным фигурам, принялся объяснять, что все симптомы были тщательно переданы восемью охранниками, видевшими состояние фрейлины до их отъезда; что дон Эстебан признанный мастер своего дела; что на их памяти это не первый раз, когда он так точно устанавливает диагноз без очной консультации; но с каждым новым словом темп его повествования становился все медленнее. Странная пелена страшно и бесшумно вдруг начала сползать с затуманенных разумов.

Линарес позже признался, что в тот миг ему показалось, будто стены и крыша гасиенды задрожали, словно при землетрясении. Зорро не мог поверить в то, что они отпустили их главного подозреваемого – Хуана дель Мар – пришедшего прямо к ним в руки и принесшего пресловутое лекарство, на деле оказавшееся обычным противоядием, что указывало на запланированное отравление фрейлины британской принцессы. Это было таким открытым свидетельством заговора, что им больше вообще ничего не пришлось бы предпринимать.

Но он еще не знал. Не знал самого главного. Того, что Изабеллы не было в гасиенде. Он предполагал, что она ненадолго вышла, чтобы сделать что-то необходимое для поддержания состояния Керолайн, и сначала даже не обратил внимания на информацию о восьми охранниках, по какой-то причине оказавшихся у дона Эстебана. А если и обратил, то решил для себя, что они поехали именно за пресловутым лекарством. Он не мог даже вообразить в тот момент, что они были не посыльными, а сопровождающими…

А потом вдруг он замер.

В тот момент, когда дон Диего спустился со второго этажа и передал дону Алехандро флакон со словами о том, что это было не средство от болезни, а концентрированная выжимка из растений, использующаяся в качестве противоядия при преднамеренном отравлении.

В остановившемся взгляде цвета глубокого темного изумруда читался всего один вопрос. И дому губернатора не понадобилось ни слова, чтобы за долю секунды распознать в глазах Зорро свою фатальную ошибку.

Если бы члены небольшой коалиции пребывали в более озознанном состоянии, они бы непременно удивились тому, что Зорро подскочил ко внезапно попятившемуся дону Диего и, подняв его над полом, как пару минут назад Рикардо, протряс со звериным рыком, перемеженным недопустимым в высшем обществе набором слов о том, где была его голова; после чего выпрыгнул в окно и на несколько мгновений исчез из поля зрения. Но вряд ли кто-то обратил внимание на тот инцидент или хотя бы запомнил его. Все, что двигало всеобщим сознанием тогда, – не опоздать.