Жемчужина Зорро
Шрифт:
– И как?
Линарес, успев набить рот едой, безмолвно воздел руки к небу, что не могло означать ничего иного, как полный восторг и удовлетворение.
Значит, завтрак. Интересно, Зорро вышел из своей комнаты после того, как услышал шевеление Рикардо, или уже поджидал его в зале? А, может, в это время он находился за той самой каменной дверью, занятый тайными делами? И у него есть там специальные приспособления, чтобы узнать, покинул ли его гость свою спальню?!
Изабелла чуть не задохнулась от моментально заполонивших ее безграничную фантазию картин.
– Карты у него, надо признаться, блеск, – бросил на
Тайная дверь, карты, совместный завтрак, конечно же, устроенный для того, чтобы иметь возможность убедиться в спокойном расположении духа Рикардо и отвлечь его внимание кипой захватывающих рисунков. Да и сам факт завтрака, снова кем-то приготовленного…
– Мне одной кажется, что здесь немного жарко? – забросила удочку Изабелла.
Линарес отрицательно дернул плечом и подтянул кувшин с каким-то красным напитком.
– Да нет, вроде бы здесь очень свежо, – подключилась наконец фрейлина, все это время тщетно пытавшаяся скрыть удовлетворенные взгляды в сторону ненасытного ухажера, с таким лестным ей удовольствием поглощавшего содержимое приготовленного и сервированного ею обеда.
– Конечно, здесь же такая потрясающая система хода воздуха, – отдышался молодой человек после первого бокала и тут же налил второй.
Изабелла почти расплавилась на кресле.
– А что в ней особенного? – едва сдерживая дрожь в голосе, отвлеченно поинтересовалась она, понимая, что Рикардо незаметно для самого себя превратился в бесценный источник информации.
– Хотя бы то, что благодаря ей мы можем дышать в полностью замкнутом пространстве, – в голосе собеседника наконец послышались подозрительные ноты.
– А как? – с придыханием придвинулась к нему фрейлина, перехватив многозначительный взгляд подруги.
Линарес опрометчиво повернулся в сторону бездонных голубых глаз, удивленно распахнутых ему навстречу, и тут же размяк:
– Говоря простыми словами, у каждого помещения есть по несколько каналов для подвода воздуха. Если вы заметили, то все комнаты без исключения заложены по верхнему периметру деревом. В данном случае это не просто декоративный элемент. Под потолком к каждой стене подходят довольно широкие шахты, по которым сюда поступает воздух с улицы. Деревянные планки расположены под специальным углом и на определенном расстоянии, чтобы пропускать воздух и при этом не свистеть, когда на улице поднимается ветер. Планки подобраны под общий цветовой тон комнат и, кроме того, расположены достаточно высоко, чтобы быть детально освещенными, поэтому, если не знать об этой системе, кажется, что это часть интерьера. Такие подводы воздуха расположены строго друг напротив друга, чтобы создавался сквозняк и воздух мог как поступать, так и вытягиваться отсюда. Мы не чувствуем этого движения, потому что все происходит наверху. Но если вы встанете на стол и поднимете руку, то почувствуете легкий ветер. Это понятно?
Девушки ошарашено выдохнули.
Линарес с чувством выполненного долга потянулся за гроздью винограда.
– А как получилось, что все шахты расположены в правильных местах? – почти шепотом спросила Изабелла.
– Большинство прокладывалось динамитом, но некоторые уже были. Зорро умеет выбирать места, – хмыкнул Рикардо, набирая полную горсть сочных ягод.
– А когда он это рассказал?
–
Девушки молчали, не в силах произнести ни слова. Молодой человек моментально оценил приятную тишину и, устроившись поудобнее, словно огромный сытый кот, довольно прикрыл глаза.
Неужели Зорро мог бы рассказать это и при них тоже? Изабелла впала в отчаяние: если бы она спросила его сама, он ведь тоже ответил бы ей. Он ничего не собирался скрывать, а она все еще нагромождала в своей голове тысячи планов по его разоблачению.
Ей стало ужасно не по себе. Она никогда себя так не вела. Хладнокровие, спокойствие, снисходительный наклон головы, влившиеся в кровь, и до боли заученные дворцовые манеры и жесты, встречи высокого уровня, учеба, занятия – это было ее жизнью в Британии, и она всегда думала, что это было правильно. Вернее, она даже не могла помыслить о том, что бывает как-то по-другому. Конечно, она уставала от этой ноши королевской дочери, но в особо тяжелые минуты у нее была Керолайн.
Политика, уроки, сотни книг, беспрестанные проверки на истинно королевскую прочность со стороны всего окружения, ибо каждый считал долгом чести внести свою лепту в воспитание юной принцессы. И хотя она знала, что ее многочисленные братья и сестры оставили за своей спиной точно такое же детство, иногда, в моменты полного отсутствия сил и эмоций, она задумывалась о том, что его, возможно, у них и не было. По крайней мере у нее.
Она была самым младшим ребенком, ее обожали и лелеяли, но именно поэтому требовали от нее чуть ли не больше всех. Она была обязана являть собой средоточие красоты, грациозности, ума, начитанности, воспитания и рассудительности. Ей по умолчанию вменялось быть лучшей. Самой лучшей. Самой спокойной, самой самостоятельной, самой смелой. Вопреки ее интересам, желаниям, возрасту и возможностям.
И вдруг этот взгляд зеленых глаз. Сжигающий, пронзительный, властный, непреклонный, исполненный мужской силы и духа. О, какую защиту она нашла за спиной этого мужчины…
С какой легкостью он снял с ее плеч весь ее жизненный груз! Он являл собой такую непоколебимую мощь, что рядом с ним можно было делать любые глупости. Ведь он все равно решил бы их последствия. С ним ни о чем не нужно было думать. Он отвел в сторону все ее проблемы одним движением руки. С ним можно было быть такой… маленькой. Можно было давать волю эмоциям, злиться, удивляться, спорить. Можно было вытворить что-нибудь совсем из рук вон выходящее, и он все равно оказался бы рядом в нужный момент. Уберег, спас, защитил. Он был так опытен, так умен и силен. Он был такой выдержан и спокоен.
Изабелла судорожно вздохнула и опустила голову. Она никогда еще не чувствовала себя более свободно, чем сейчас – в момент, казалось бы, совершенной жизненной растерянности и безысходности. Он снял с нее железные оковы бесчисленных обязательств и доведенного до исступления самоконтроля. Он подарил ей такую легкость, что она забыла обо всем, кроме того, чем он ее окружил. Она словно попала в беззаботное детство без печали и тревог и вдруг начала играть. В слежку, в шпионов, в приключения. Она в один миг нафантазировала себе бесчисленные развлечения и сполна отдалась им. Ведь он позволял ей.