Жемчужина Зорро
Шрифт:
– А ты сама когда успела испанский выучить? – послышались подозрительные ноты из соседней спальни.
– Что-то, оказывается, я помню, что-то слышала от людей. А вообще Зорро говорил со мной на испанском, когда забрал меня в свой дом в Эль Пуэбло.
– И ты его понимала?
– В целом, да.
– Понимала все, что он говорил на другом языке?!
– Ну… да. Конечно, он использовал легкие слова и фразы, но зато мы затронули много разных тем.
– Ладно, как будет "Меня зовут Керолайн"?
– Можешь сказать "Me llamo Carolina".43
– Ух ты! Меня зовут
– Здесь – да.
– Ой, как мне нравится! Называй меня Каролина.
– Только если будем говорить на испанском, – надавила подруга.
Фрейлина ненадолго задумалась и с хитрым прищуром, который Изабелла почувствовала даже из своей комнаты, осведомилась:
– А почему я должна быть уверена, что ты говоришь мне именно те значения слов, которые я тебя спрашиваю? Вдруг ты сама ошибаешься?
– Тогда Рикардо будет над чем посмеяться.
– Я читаю – меня не беспокоить, – отрезала Кери и, подняв книгу, резко повернулась на другой бок.
– И он, конечно, бросится помогать тебе исправлять ошибки, – зевнула Изабелла. В соседнем помещении повисло напряженное молчание. – Будет проводить с тобой день и ночь напролет, учить, переводить, показывать. Впрочем, на нет – и суда нет.
– Me llamo Carolina, говоришь?
– Какое прекрасное произношение, – вздохнула Изабелла. – Жаль, что у Рикардо не будет возможности оценить. Ну что ж делать. Мы, кстати, до сих пор не переоделись. Я, пожалуй, этим сейчас и займусь.
Девушка не спеша поднялась с кровати и прошествовала к шкафу: на свет явились две кофточки от ее амазонок. Она критические осмотрела обе находки и наклонила голову набок.
– Керолайн, – позвала она. – Как думаешь, какую лучше надеть?
– Me llamo Carolina, – донеслось сзади.
Изабелла обернулась и увидела подругу, восседавшую на кресле с упрямо сложенными на груди руками и закинутой одну на другую изящной ножкой. Несчастный "Робинзон" проиграл Рикардо в пух и прах и теперь одиноко лежал в опустевшей спальне на прикроватном столике.
– Azul o verde?44 – невозмутимо потрясла обоими нарядами Изабелла.
– Сама такая, – насупилась Кери.
– С этого и начнем.
***
Часы в спальне Изабеллы недавно пробили семь часов вечера и наконец обратили на себя внимание девушек:
– Son las siete de la tarde,45 – прокомментировала Изабелла.
– Son las siete de la tarde, – тут же повторила Кери, неожиданно для себя и своей наставницы обнаружившая удивительные способности к запоминанию новых слов, и если бы нее ее дикий английский акцент, сквозящий в каждом втором слоге, можно было бы с уверенностью сказать, что Керолайн обладала врожденным талантом к изучению иностранных языков.
Девушки уже успели выучить и использовать во всех возможных словесных комбинациях каждый предмет в их комнатах, на который падал испытующий взгляд, за несколькими исключениями, перевод которых не знала сама Изабелла. Кроме того, в процессе обучения они успели переодеться, сделать прически и подобрать украшения к новым образам.
Дотошная Керолайн всегда следила за тем, чтобы их украшения аккуратно и неизменно лежали в одних и те же шкатулках в строго
Изабелла по безоговорочному настоянию подруги была вынуждена надеть темно-синюю бархатную амазонку – ту самую, в которой она несколько дней назад была похищена приспешниками Фионы и которую, как ей ошибочно казалось до сегодняшнего вечера, она зареклась даже примерять. Керолайн же облачилась в практически идентичный наряд светло-зеленого цвета и теперь совершенно сравнялась с какой-нибудь порхающей белокурой лесной феей. В целом, у зашедшего сейчас на свою голову неподготовленного гостя должно было бы перехватить дыхание и потемнеть в глазах от вида двух открывшихся его взору гурий, однако, на его счастье, этого не могло произойти, ибо девушки были надежно укрыты от посторонних взглядов в самом сердце каменной скалы, как если бы являли собой бесценные бриллианты, спрятанные в неприступной сокровищнице арабского шейха.
Керолайн методично водила расческой по бесконечным волнам иссиня-темных волос своей принцессы и послушно вспоминала вслух все, что они сегодня успели выучить. Изабелла же озвучивала каждое новое слово ученицы ободрительными восклицаниями и согласными киваниями головы. Она была в полном восторге от способностей ненаглядной подруги и ежеминутно давала ей это понять жестами, словами или просто движением глаз.
Однако даже это приятное впечатление сейчас начинало постепенно исчезать от осознания неумолимого приближения встречи с тем, чье имя она, порой, боялась произносить. Девушки ни разу не затронули тему, из-за которой Изабелла вчера была вынуждена отвести Керолайн в сторону и излить ей свои страхи, и тем не менее с каждым новым ударом часов ощущение безысходности становилось все сильнее.
Изабелла знала, что Зорро не сделает ей ничего плохого; сама мысль о том, что он мог поднять на нее руку, была абсурдной. Она знала, что он защитит ее, знала, что убережет и укроет, но от этого ей почему-то становилось еще страшнее. Ощущение не просто полной зависимости, а необъяснимой принадлежности затягивало ее с каждым днем все больше. Это было похоже на неизбежный рок, который овладел ею с первого взгляда его зеленых глаз. Она помнила это ощущение – его поворот головы в ее сторону, когда она в образе Дымки пряталась в деревьях от солдат Монтесеро, его взгляд и свое пронзенное сознание…
– … а тебе наденем этот кулон и сережки, – донеслось до нее издалека. – Согласна?
Изабелла инстинктивно кивнула и, кажется, угадала, потому что Керолайн тут же начала водружать на нее избранные ее взыскательным вкусом украшения.
– Готово, – отрапортовала фрейлина.
Изабелла встретилась в зеркале с собственным взглядом огромных синих глаз и поспешила уступить место подруге, тщетно пытавшейся сопоставить в своей памяти слова "серебряный" и "сережки" и потому не заметившей несколько отрешенного вида наставницы.