Жемчужница
Шрифт:
Это было немного странно. Казалось, Изу хотел с ней поделиться чем-то, но не осмеливался. Раньше… раньше такого не было. То есть, конечно, девушка часто видела мальчика задумчивым (слишком задумчивым для десятилетнего мальчика — но задумчивым в достаточной степени для мальчика-беспризорника того же возраста), но он никогда не распространял свою задумчивость на нее.
Словно боялся сказать что-либо, боялся посвятить окружающих в своим мысли, боялся спросить что-либо или поделиться чем-то. И в такие моменты лицо его всегда становилось таким печально-напряжённым,
Даже душа у ребёнка словно покачивалась на ветру, готовая вот-вот потухнуть, готовая исчезнуть в своём страхе и панике, готовая расщепиться на мельчайшие частички света и рассеяться.
Что же глодало Изу, если он настолько впадал в прострацию при мысли об этом?
— Конечно, можно, малёк, — ласково улыбнулась Алана, хлопая кончиком хвоста по воде и загребая к себе воду каким-то детским движением — она так всегда делала, когда волновалась.
Изу радостно улыбнулся, словно отчего-то думал, что она могла его прогнать или запретить сесть рядом, словно боялся самой девушки, словно до сих пор не мог поверить во что-то важное, во что-то очевидное — что его никто не тронет, и никто не причинит ему вреда.
Мальчик присел рядом, прижимая худые коленки к груди, и тоскливо посмотрел на горизонт.
И — вдруг закусил губу, отводя взгляд.
— Я всегда боялся океана.
Это признание ужасно взволновало Алану. Оно было слишком взрослым даже для десятилетнего беспризорника, а потому девушка замерла, едва сдерживая порыв обнять Изу и крепко прижать к себе, обещая, что с ним ничего не случится. Ее останавливало сейчас лишь то, что мальчик мог испугаться еще сильнее, ведь она управляла водой.
А ему было страшно.
— Н-но почему?.. — поэтому только и спросила она, незаметно сжав руку в кулак, чтобы хоть как-то выпустить пар.
Кто мог напугать ребенка океаном? Что произошло? Почему Изу…
Мальчик как-то воровато огляделся по сторонам, тяжело вздохнул и, на секунду приложив палец к губам, едва слышно произнес, явно зная о способности Тики и близнецов очень хорошо слышать:
— Моя мама была оттуда.
Алана испуганно дернулась — да так и замерла.
Так вот чего не договорил Изу! Чешуя! Его мать была русалкой! И… и… неужели она… была… такой же, как и сама Алана?..
Девушка поскребла ногтем камешек, попавший ей под руку, и осторожно придвинулась поближе к настороженно глядящему на нее мальчику.
— Твоя мама была русалкой, Изу? — подстраиваясь под его манеру говорить, прошептала она. Малыш поспешно кивнул и снова приложил палец к губам.
— Она была как ты, — поделился он с ней, подтверждая ее подозрения, после того, как еще раз огляделся, убеждаясь, что они тут одни. — У нее была серебряная чешуя, и она очень красиво сияла… А мой папа был с суши, — здесь Изу понурился, и губы у него задрожали. — Но его убили, и из-за этого мы с мамой сбежали.
Алана судорожно вздохнула, не зная, что с собой сделать, потому что ей ужасно хотелось заключить ребёнка
Подумать только, его мать была среброволосой русалкой.
И Изу… отчего же мальчик тогда боялся её в самом начале?
— Откуда сбежали? — только и спросила девушка, затаив дыхание и надеясь, всей душой надеясь, что ответом будет не то, о чём она подумала.
Ребёнок сильнее прижал колени к груди, опасливо оглядываясь по сторонам, настороженно всматриваясь в горизонт, и почти неслышно выдохнул:
— С севера.
И Алана вдруг ощутила, как в груди у неё все леденеет и тяжело падает вниз. С севера. С севера, где велась ожесточённая борьба между людьми и тритонами. Где существовало рабство, где морской народ измывался над людьми, где русалок не убивали, но где убивали человеческих женщин и детей.
Алана поджала губы, пытаясь уверить себя, что Изу мог быть не из ледяных крепостей, а из какого-нибудь племени, куда сбежала его мать, будучи изгоем среди своих. Но… но… но… в это было тяжело поверить. Хотя бы потому, что ребёнок боялся океана, словно тот мог в любую минуту вздыбиться на него и забрать в свои пучины.
— Из ледяных крепостей? — шепнула Алана на русалочьем так тихо, как можно было возможно, потому что… ей было страшно.
Потому что Изу, длинно взглянув на неё, медленно кивнул и спрятал лицо в коленях.
— Я уже слышал о тебе, — глухо сказал он, и Алана виновато прикусила губу, потому что примерно представляла, что он мог о ней знать, учитывая то, что подавляющая часть океана была уверена в ее сумасшествии. И не ошиблась. –Однажды к маме приходил управитель. Он говорил про царевну-ведьму, сильнейшую в море после своего отца. Он хотел жениться на этой ведьме и с её помощью уничтожить людей. Но… ты же… — здесь мальчик вскинул голову и вперил в нее умоляющий взгляд, — ты же не станешь его женой?.. Правда?.. — голосок его дрогнул, и в груди у девушки все сжалось от жалости и внутреннего протеста.
Так вот, по какой причине Изу сначала ее боялся! Вот из-за чего не подходил к ней, пока не увидел, что она стала увечной, хоть и косился так восхищенно! Она напоминала ему мать, но он здраво рассудил, что она может быть опасна, вот и держался подальше, ведь Линк строил на нее планы и, скорее всего, именно Линк или кто-то по его приказу убил отца мальчика.
Все-таки не сдержавшись, Алана кинулась к ребенку и крепко его обняла, невесомо целуя в волосы и ласково поглаживая по хрупкой спинке.
— Конечно же нет! — горячо заверила она его, сама удивляясь тому, насколько убедительно говорит о вещах, в которые почти не верит. Ведь слухи — и Линк — правы, отец все-таки сильнее и может просто заставить.
…если она себе кровь не пустит и не воспользуется своим проклятым даром.
— Я ведь… — девушка запнулась и ощутила, как скулы заливает румянец, но все равно продолжила. В конце концов, Изу ведь и так знал об этом, правда? — Я ведь люблю твоего папу. И тебя — тоже, очень-очень. И тебе… тебе не надо бояться.