Жемчужница
Шрифт:
— Спасибо вам, — шепнула она, и Мана ласково погладил её по волосам. — Спасибо, — зажмурилась девушка, улыбаясь так искренне и счастливо, что говорить что-либо ей просто не хотелось. Не хотелось её разубеждать, что благодарить их (уж Тики точно) было не за что.
— Тогда я пойду, Алана, а ты не тревожь раны, поняла? — строго насупился Уолкер, накрывая русалку покрывалом, и нежно поцеловал её в лоб. — Отдыхай, — и покинул каюту, оставив их наедине.
Тики остался сидеть на краю кровати рядом с ней — потому что девушка так и не отпустила
Алана улыбалась, глядя куда-то сквозь него — словно засыпала, но пальцы ее на запястье мужчины так и не ослабели.
— Останься со мной, Тики, — тихо попросила она спустя пару минут. — Я так хочу спать, но я… так боюсь…
Микк сжал ее руку в ответ, отведя глаза — потому что не в силах был выдержать этот взгляд — мягкий, просящий. И — грустный, но как-то… по-светлому.
— Конечно, — мягко улыбнулся он и свободной рукой погладил ее по волосам. По ее прекрасным серебристым волосам.
Если бы эти выродки успели отрезать их так же, как и ее восхитительные плавники, так похожие чем-то на паруса его Марианны, так просто Тики не отпустил бы их.
Впрочем, их в любом случае не стоило отпускать так просто. Нужно было заставить их следовать за собой и потом сделать с ними то, что они сделали с Аланой.
Девушка потянула его к себе — слабо, едва ощутимо — и Тики снова прилег рядом, позволяя уткнуться носом себе в грудь и прижаться крепко-крепко.
Касаясь закутанными и перевязанными бедрами и коленями.
— Ты такой теплый, — прошептала русалка, когда мужчина обхватил ее руками, обнимая, и, кажется, чуть улыбнулась. — И светлый. У тебя замечательная душа, Тики, — вздохнула она. — Прости меня… за мои глупости. На самом деле… — она замерла, зажмурилась, как-то сжалась… — Я ужасно хочу с тобой подружиться.
Мужчина замер, непонимающе воззрившись на её светлую макушку, и тяжело выдохнул, ощущая себя слишком… трепетным, возможно. Каким-то воздушным, но одновременно с этим словно с камнем на шее.
— Ты ни в чём не виновата, — прошептал он.
Как эта чудесная девушка, пережившая столько всего, может быть в чём-то виноватой? Та, чью долю выпало столько невзгод? Та, кто видела зверства, проводимые над её семьёй? Тики не понимал, в чём она винит себя — потому что сам ужасно хотел подружиться с ней. Хотел окружить её заботой, защитой, лаской и надёжностью. Показать, что суша не настолько ужасна, что касания могли быть приятными, что не все люди такие тварями.
— Это ты так думаешь, — коротко хохотнула Алана, длинно выдыхая ему в ключицу. — Я совершенно не подумала о вас, о Мане с Неа, о тебе. Если бы я умерла… — она замерла, на мгновение сильнее прижимаясь к нему, словно стремясь поглотить его, впитать, а, может быть, это было лишь воображение ошеломлённого Микка. — Если бы я умерла, океан бы сошёл с ума. А так… ох, надеюсь, Линк всё
Тики поцеловал ее в макушку — и еще, и еще, и еще — спустившись по пушистым, пахнущим солью волосам в виску, неустанно гладя и разнеживая — чтобы она расслабилась и успокоилась, ласковая и добрая.
— Какой дурак — даже тритон — будет смотреть на твой хвост, если ты и так совершенно замечательная, — выдохнул он, чувствуя себя ужасно счастливым — и ужасно несчастным. Из-за того ли, что Алана так низко себя оценивала теперь, или из-за того, что она уже была кому-то обещана — он не знал.
Странное чувство, вообще-то, если быть до конца честным. Какое-то слишком парящее и легкое.
Девушка, однако, глухо рассмеялась, видно, не поверив ему, и Тики ощутил огромное, почти неконтролируемое желание вжать ее в себя, вплавить, врастить. Чтобы она никогда ни в чем не нуждалась, не думала ни о чем плохом и не считала себя какой-то ненормальной, неполноценной.
— Я ведь не смогу плавать, Тики, — наконец выдохнула русалка тихо, чуть ерзая в кольце его рук и поднимая на него глаза.
В ее взгляде было столько тоски…
— Если что — один претендент в мужья у тебя точно есть, — попытался пошутить он, но вышло явно как-то уж очень криво.
Потому что Алана замерла на несколько секунд и медленно подняла лицо, нечитаемо вглядываясь в его глаза, словно бы пытаясь найти какой-то подвох в его словах, отчего Тики неловко сглотнул, ощущая себя слишком неудобно.
И кто его за язык вообще тянул? Муж? Он? Такой необязательный и ветреный? Тот, из-за кого она и оказалась в такой ситуации? Тот, из-за кого она лишилась дома?
…честно говоря, если бы такая возможность и существовала — возможность взять в жёны эту великолепную девушку, — он бы согласился.
Алана нахмурилась, обиженно поджав губы, и насуплено выдохнула:
— Это плохая шутка, Тики.
Тики не сдержал ироничной улыбки, чувствуя едва сдерживаемое желание засмеяться над самим собой, но вместо этого светски заметил:
— Никогда не думал, что похож на человека, который шутит таким, если честно.
Русалка сразу как-то напряглась, вздрогнула, и ему показалось, что он идет по какому-то полному ловушек огромному дому. Ступил не туда — и ты мертв. В данном случае, наверное, только морально, но все равно больно.
— То есть… ты… ты… — Алана запнулась, мучительно долго вглядываясь в его лицо, и как-то полузадушенно переспросила: — Ты… предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
Микк как-то в один момент ощутил себя совершенно неуклюжим и каким-то… все разрушающим. Как гигант, под ногами которого гибнут целые селения, потому что сейчас своими неосторожными словами он явно рушил то доверие, которое между ними, возможно, могло возникнуть.
Он коротко усмехнулся и постарался действительно перевести этот разговор в шутку: