Жена воина, или любовь на выживание
Шрифт:
А вот испуганный вскрик был моим.
И мир мгновенно вернулся на место!
Тяжело дыша, да что там дыша — жадно хватая ртом воздух, я смотрела на напряженного, внимательно вглядывающегося в меня Эрана и пыталась осознать, что только что произошло.
Что это было вообще?!
Очередной порыв ветра коснулся обнаженной груди, и я мгновенно одернула ткань. Замерла. Потом подняла руку, посмотрела на пальцы — вообще ничего красивого. Рука как рука, самая обыкновенная.
Перевела удивленный взгляд на Эрана, увидела его успокаивающую улыбку, услышала его спокойный голос:
— Все
Замерла, недоверчиво прищурившись, а после… мысленно рванулась к нему, к его глазам, с размаху вновь погрузившись в это странное измененное сознание, и невероятным образом уловила отголосок победного: «Ты моя!»
Я окаменела. Эран застыл. Всего на миг, но охватившее его напряжение я все равно почувствовала.
— Бракованный навигатор! — мрачно выругалась.
И осеклась. Потому что свой собственный голос вновь слышала со стороны. И, несмотря на злость, которую действительно ощутила, сейчас, находясь будто вне своего тела, в этом ругательстве услышала отголосок слез.
«Да, — тяжелый вздох могучей груди, как мой собственный, — я вижу это именно так — ты проявляешь агрессию, чтобы скрыть истинное отношение. Вот как сейчас — обиду».
Обидно действительно было. Обидно до слез. И еще обиднее было смотреть на себя сверху и видеть, как из широко распахнутых глаз медленно стекают слезы.
— Кира, — повелитель Иристана склонился надо мной, скрадывая губами слезы, и их солоноватый привкус я почему-то отчетливо ощутила, — Киран…
Внезапно что-то дернуло, неприятно, словно слабый электрический заряд.
Эран мгновенно перевернулся на бок, приложил два пальца к шее, и я услышала словно издалека:
«Выявили схему ввоза».
Голос был мне незнакомым, низким, с какими-то рокочущими нотками.
«Следы?» — а вот теперь вопрос задал Эран.
«Никаких. Начать зачистку?»
Судорожно вздохнув, я закрыла глаза…
И моментально об этом пожалела.
Я больше не лежала на постели в доме повелителя Иристана. Нет. В лицо ударил жаркий ветер с примесью пыли и грязи, вынудивший прищурить глаза, а взгляду представился раскуроченный военный лагерь. Действительно раскуроченный. Содранное полотно экзопалаток, вывернутые штыри системы наведения, используемой при разгрузке противоракетного оборудования, остатки пищеблока, все еще выстреливающего концентрированным пайком, судя по размеру, десант-войск, и валяющиеся тела в черных, без опознавательных знаков, комбинезонах…
«Повелитель?» — удивленно позвал все тот же низкий голос очень немолодого тара.
Я открыла глаза.
Поймала на себе задумчиво-заинтересованный взгляд Эрана, стремительно поднялась с постели.
И едва не рухнула обратно, ощущая сильное головокружение. В то же мгновение воин оказался рядом, придержав за талию.
Судя по тому, что он продолжал держать пальцы у гортани, разговор закончен не был, вот только я ничего больше не слышала. Но вот Эран убрал ладонь, обнял меня уже двумя руками и мягко спросил:
— Испугалась?
— Нет, — резче, чем следовало бы, ответила я.
Воин улыбнулся, губы его больше не пошевелились, но в моей голове прозвучало:
«Уверена?»
Резко отшатнувшись, я добилась лишь того, что Эран шагнул за мной, продолжая осторожно придерживать.
— Эран, — у меня дрожал голос, пальцы вцепились в его ладони, — Эран, что это?
И его невероятно спокойный ответ:
— Установленная генетическая связь.
Несколько секунд я потрясенно смотрела на воина. Затем молча, но решительно заставила отпустить меня. Прошлась по спальне, остановилась у окна, коснулась белоснежной занавески, пропустив ее между пальцами просто так, для успокоения, и, резко обернувшись, прямо спросила:
— То есть ты сейчас просто связь установил?
Он не ответил.
— Эран! — срываюсь на крик.
Даже не отреагировал. Все так же стоял и смотрел на меня, едва заметно улыбаясь.
— Слушай, ты, право левого трицепса! — окончательно разозлилась я.
Реальность дрогнула.
Вот только что я стояла, вцепившись в ткань занавески, и смотрела на спокойно наблюдающего за мной высокого светловолосого воина… Но всего миг, и я вижу себя, стоящую у окна. Белое платье обнимает стройную фигуру, черные волосы струятся по плечам, ярко-зеленые глаза потемнели от ярости, губы после всех поцелуев пунцово-красные, влажные, манящие. И я самой себе показалась невероятно красивой в этом приступе гнева, удивительно нежной, невероятно хрупкой и крайне ранимой.
«Ты очень красивая», — прошептал голос внутри меня.
И я с ужасом поняла, что меня, вот такую красивую, воин просто не слышит. И что бы я сейчас ни говорила, его взгляд медленно исследует контур тела, проступающий под обтянувшей на ветру тканью платья, а обоняние ловит запах. Мой запах. Я даже не сразу поняла, что он у меня есть, но Эран чувствовал, и сейчас, когда я видела себя его глазами, я тоже чувствовала. А еще, глядя на себя его глазами, я чувствовала себя… слабой.
«Хрупкой, — прошептал голос внутри меня, — очень-очень хрупкой».
Эран медленно подошел, прикоснулся к моей ладони, скользнул вверх, сжал запястье, поднес к своим губам.
«Руки тонкие, — шепот, от которого замирает сердце, — нежная кожа, прозрачная настолько, что я могу рассмотреть сеточку вен».
Внезапно поняла, что чувствую себя кешрианкой. Натуральной коренной кешрианкой. Так как только у народа с Кешриа самки не разговаривают. Не то чтобы им запрещали или тому подобное, просто в процессе эволюции у человеческих женщин талия тоньше и плечи уже, а у кешрианок голосовые связки недоразвитые. Нет, сами девчонки ничего — хорошенькие, глаза вполлица, волосы до пола, фигурки хрупкие, особенно на фоне кешрианцев-самцов, у которых рост в два с половиной метра, но не разговаривают. Вообще. И даже язык жестов у них отсутствует. И вот когда мы, кадеты, в увольнительную разок вышли из лагеря и попытались пройтись по магазинам на Кешриа, то в какой бы магазин ни пришли, везде была одна и та же картина — нас, девчонок, кешрианцы слушали с самой умилительной улыбкой. Сладости бесплатно сунуть пытались, присесть предлагали и слушали, слушали, слушали. Там уже отборная ругань пошла, за которую и в изолятор загреметь было можно, а эти все равно слушали. И улыбались. И смотрели как на чудо… Самый жуткий поход по магазинам в моей жизни.