Женись на мне, незнакомец

Грегори Кей

Однако на сей раз драться было не с кем. Бранд долго смотрел на нее.

— Тебе, Изабелла, нужно…

Он замолчал, потом пробормотал что-то насчет наказания за убийство, повернулся к ней спиной и вышел из кухни.

Глядя ему в спину, Изабелла чувствовала, как на глазах у нее закипают слезы, и, рассердившись на себя, безжалостно подавила жалость к самой себе. Пять лет она не плакала, и у нее нет причин плакать сейчас. Слезами делу не поможешь. Теперь ей нужна холодная голова.

Она выпрямилась и,

постояв немного, принялась складывать свои вещи. Самое лучшее сейчас — закончить с делами и ехать домой. Если Бранд все еще такой, каким она его помнит, он позвонит.

Он будет думать, что должен позвонить.

На улице было холодно и сыро. Изабелла дрожала, загружая свой фургончик, но никто не вышел помочь ей. В конце концов у нее онемели пальцы и покраснел нос. Захлопнув дверцу, она завела мотор и подождала немного.

Зная, что машине нужно дать время, она подняла воротник.

Здесь было хуже, чем в Эдмонтоне.

Из-за вечной сырости…

Примерно в такую же ночь они с Брандом поссорились в последний раз.

Изабелла помнила, как мороз ударил ей в лицо, когда она закрыла за собой дверь. Она помешкала на пороге, возможно, ища предлог, чтобы остаться. Загудела рядом машина и вывела ее из нерешительности. Со смелостью девицы, не представляющей, какие опасности поджидают ее на улицах Ванкувера ночью, Изабелла прошла два квартала до остановки автобуса.

Бродяга спал у входа. Она переступила через него, но он даже не пошевелился.

Положив руки на руль, Изабелла смотрела на огромный дом нависавший над ней в темноте.

Дом Бранда.

Как давно это было. Кажется прошла целая жизнь…

Мотор заработал ровно, и в машине стало тепло. Изабелла не хотела терзать себя воспоминаниями, но их уже нельзя было остановить. Вот ей опять семнадцать, и она как слепая рвет все узы, связывавшие ее с Брандом.

Все случилось совершенно неожиданно. Всего тремя неделями раньше она дала себе клятву терпеливо ждать, когда Бранд окончательно придет в себя после потери жены и полюбит ее.

Судьба и немножко Гари Роузбой все изменили.

Как всегда, Бранд работал допоздна в тот злополучный день. Раздался стук в дверь, и Изабелла уже в ночной рубашке и халатике пошла открывать, ожидая увидеть на пороге мужа. Иногда он тоже стучал, правда, как правило, ботинком, если нес что-то в руках и не мог достать ключ.

Однако на пороге стоял ухмылявшийся Гари.

— Привет! Не одолжишь сахару?

— Да. Конечно.

Изабелла прекрасно понимала, что ему не нужен сахар, но решила тем не менее впустить его, уверенная в том, что может за себя постоять. Они уже не раз коротали вечера вдвоем, а в этот предновогодний вечер Изабелла чувствовала себя особенно одинокой и заброшенной. Приятно все-таки, когда тебя замечают, тем более обожают.

Она сыпала сахар в чашку,

когда услыхала, как Бранд поворачивает ключ в замке. Гари ничего не слышал. Он был слишком занят ею. Изабелла быстро обдумала ситуацию и, отбросив чашку, обвила шею Гари руками. Гари, естественно, запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

Бранд застыл на месте. С первого взгляда она поняла, что у него был не очень удачный день. Он выглядел усталым, под глазами чернели синяки. Но стоило ему увидеть жену и соседа, усталость сменилась холодной яростью.

Изабелла пришла в ужас. Она видела, как губы Бранда складываются в презрительную усмешку. Однако к тому времени, когда он повернулся к Гари, он уже взял себя в руки.

— Не хотелось бы быть негостеприимным, — рявкнул он, — но в будущем, Гари, я буду всегда рад угостить тебя молоком, сахаром или джемом. А вот мою жену оставь в покое.

Изабелла отступила на шаг. Казалось, в его тоне и словах не было ничего страшного, но она поняла, какой огонь бушует под ледяной маской. Бранд сжал пальцы в кулаки и барабанил ими по бокам.

Гари тоже обратил на это внимание. Изабелла видела, как он судорожно сглотнул.

— Прошу прощения… Я не хотел… Так получилось, сам знаешь…

И он стал продвигаться к двери. Бранд держал ее открытой, и, когда молодой человек приблизился к нему, он схватил его за воротник и дал хорошего пинка в зад, так что тот ударился о стену напротив. Они оба смотрели, как он встал и сделал несколько шагов по направлению к своей комнате.

Тогда Бранд закрыл дверь и повернулся к Изабелле.

— Это было совсем не то, что ты думаешь, — торопливо проговорила она. — Я не знала, что он хочет… хочет… ну… поцеловать меня…

Она умолкла, а Бранд смерил ее взглядом с головы до ног, словно она была кобылой непонятных кровей.

— Неужели, дорогая? Ну, прямо как в кино.

Бранд ушел в спальню и захлопнул за собой дверь.

Изабелла стояла, прижав руки к груди, и гадала, выдержит рама или не выдержит.

Выдержала.

— Бранд! — крикнула она. — Выслушай меня, пожалуйста, Бранд!..

Никакого ответа. Она посмотрела на маленькую елочку на столе и прошептала:

— Веселого Рождества!

Потом направилась к двери. Бранд лежал на своей кровати и смотрел в потолок.

— Уйди, — сказал он.

— Бранд…

— Я сказал, уйди.

— Нет. Не уйду. Я твоя жена.

— Правда? — Он с такой быстротой спустил ноги с кровати и подскочил к ней, что она опомнилась только, когда его руки сжали ей плечи. — А я-то решил, что ты забыла о такой малости. — Он отступил на шаг и внимательно осмотрел ее белый халат и старомодную закрытую ночную рубашку. — Сама невинность, — прошептал он. — Неудивительно, что я ошибся.

Изабелла решила не отступать.