Женись на мне, незнакомец

Грегори Кей

Едва дыша, она стояла посреди комнаты и прижимала кулачки к груди. Потом она, будто во сне, увидела, как Бранд пересекает комнату и опирается на косяк. Он наклонил голову, и она в замешательстве смотрела, как он дважды стукнулся о косяк. Но он ничего не сказал, и через несколько мгновений дверь за ним захлопнулась.

Изабелла еще долго стояла неподвижно, как ледяная статуя, не сводя глаз с двери, за которой исчез Бранд. Понемногу она стала оттаивать. Дотронулась до своих губ, вспомнив, как Бранд заявил, что оставит ей кое-что,

чтобы ей было о чем подумать. Как будто ей нужно напоминать о нем. Зачем он поцеловал ее? В своем бизнесе он безжалостен, это правда, но на него не похоже просто так без всякой причины делать больно.

Она закрыла лицо руками и упала на диван, на котором прежде сидел Бранд и который еще сохранял тепло его тела. Ей захотелось поплакать, но слез не было. И какой смысл плакать? Она сама отказалась от Бранда и от брака без любви. Сама предпочла жить так, как все последние пять лет — без мужчины, но зато с дочерью, которая приносит в ее жизнь радость и смех. И если Бранд решит бороться с ней за Конни, как он намекал… Что ж, она не сдастся без борьбы.

Изабелла кивнула, как бы подтверждая свое решение, потом взяла ножницы и начала распарывать штопку на блузке. Закончив с этим, она повернулась к телевизору. Молодая пара страстно обнималась на ярко-зеленом ковре. Понаблюдав за нею, она выключила телевизор и пошла спать.

Лежа на холодных простынях, она ждала, когда они нагреются от ее тела, и вновь и вновь прокручивала в голове предложение Бранда. Может ли она… Хочет ли изменить свое решение? Нет.

Она никогда не будет жить с мужчиной, который ее не любит.

Даже если этот мужчина Брандон Райдер.

ГЛАВА 12

Звонил телефон. Изабелла выскочила из ванной комнаты, обмотав голову полотенцем. Еще не сняв трубку, он уже поняла, что это Бранд, и без слов отдала ее Конни.

Три дня она не разговаривала с Брандом, и у нее не было желания разговаривать с ним сейчас. Его поцелуй взволновал ее больше, чем она признавалась даже самой себе… И еще ее беспокоили его отношения с Конни.

— Мамочка! Папа хочет, чтобы я провела на Болотах следующий уик-энд. Можно? Можно, мамочка? — Конни повернулась к ней с сияющими глазами. — Приедет бабушка Мэйрид.

У Изабеллы душа ушла в пятки. Ну, как тут скажешь «нет»?

— Дай мне поговорить с отцом, — ответила она, осторожно, словно это невзорвавшаяся граната, беря трубку из рук прыгавшей от радости дочери.

— В чем дело? — поинтересовался Бранд. — Хочешь приехать с ней? На своих условиях?

Его голос звучал так, как будто еще немножко — и он сорвется. Она представила, как он скрипит зубами.

— Нет, — ответила она, держа трубку подальше от уха. — Дело в том, что я не хочу ехать.

Она не сказала, что не может даже и подумать о том, чтобы снова жить рядом с ним в доме, который мог бы быть ее домом… при других обстоятельствах. И не сказала, что не горит

желанием новой встречи с Мэйрид. Она предполагала, что свекровь обзовет ее дурой за отказ от предложения Бранда. Мэйрид наверняка уверена, что секс может привести к любви. Но их не приведет.

— Ну?

Она с трудом сообразила, что Бранд задал ей вопрос.

— Ладно, — ответила она. — Договорились. Я полагаю, Конни может побыть у тебя и одна. Она уже познакомилась с Болотами, и пока твоя мать там…

— Прекрасно, — прервал ее Бранд. — У меня в субботу с утра встреча. Поэтому, если тебя не затруднит, привези ее сама.

— Нет, я…

Она замолчала, не в силах ничего придумать для отказа. Но ей не хотелось ехать к нему. Ей не хотелось видеть Мэйрид. Но правду говорить не стоило.

— Если хочешь, мы можем встретиться, — предложила она. — Например, в парке.

Бранд тяжело вздохнул.

— Ладно. У озера Минору около десяти. Я заберу Конни по дороге. Там мы не разминемся. Идет?

Тоже мне, идет! Парк-то ближе. Однако он говорил так, словно она была дебилкой, которая не в состоянии застегнуть на себе пуговицы. И она не стала с ним спорить.

— Ладно.

В субботу, благодаря ее недюжинному умению ориентироваться в незнакомом месте, они добрались до озера ровно в десять. Бранда нигде не было видно.

— Смотри, мамочка. Утки! — кричала Конни, бегая у самой кромки воды. — И… и…

— Голуби, — подсказала Изабелла, когда стайка птиц с переливающимися всеми цветами радуги грудками слетелась к ее ногам.

Но Конни уже мчалась к каменной дорожке, пытаясь догнать процессию диких уток. Изабелла поспешила за ней, жалея, что не может спокойно насладиться ароматом весенней зелени.

— Оставь в покое уток! — крикнула она. — Конни, посмотри лучше на водопад.

— Водопад?

Конни мгновенно забыла о птицах.

— Там. Наверху.

Изабелла показала на пелену изумрудно-зеленой воды, струящейся, словно волосы русалки, по каменной стене.

— Ой, как красиво. А что это за фиолетовые цветочки в траве? Как они называются?

— Крокусы. Они называются крокусы.

В тот день, когда Бранд привез ее в их первый и последний дом, тоже цвел крокус. Он специально показал его, чтобы ее порадовать. Изабелла прикрыла глаза рукой. Когда она отняла руку, Конни уже бежала по деревянному мостику.

— Осторожней! — крикнула Изабелла, когда непоседливая девчонка кинулась за другой стайкой уток, направлявшихся к воде. — Конни, ты упадешь в…

Слишком поздно. Конни, чуть не лопаясь от восторга, во что бы то ни стало желала поймать уток, которые опускались в озеро с негодующим кряканьем.

В последний момент Конни все-таки вспомнила, что она не утка, и попыталась остановиться. Но не тут-то было. По инерции она добежала до самого края берега и стала неумолимо сползать вниз по камням, все еще, правда, пытаясь сохранить равновесие.