Женись на мне, незнакомец
Шрифт:
Едва Изабелла закончила взбивать яйца и поставила их в духовку, как в дверь тихонько постучали. Она побежала открывать с такой совершенной гостеприимной улыбкой, что мама осталась бы ею довольна.
На пороге стоял немного смущенный молодой человек с вьющимися каштановыми волосами.
— Привет, Гари. Что тебе надо на сей раз?
— Молока. У тебя нет немного? Я бы сходил в магазин, но мне всего-то одну чашку, а…
— А на улице дождь, — договорила Изабелла. — Там всегда дождь. А молока я тебе могу дать. Входи.
Она
— Спасибо. Ты просто прелесть, Изабелла. Если тебе когда-нибудь надоест старичок Бранд, только мигни мне…
— Тоже нашел старичка. Ему всего двадцать шесть. И мне он не надоел…
Изабелла умолкла, увидав в дверях Бранда.
Подняв брови, он не сводил тяжелого взгляда с нее и Гари.
— Мы тут шутим, — с кривой усмешкой проговорил Гари и исчез в своей комнате.
— Что ему надо было? Если не считать тебя?
— Молока. И он вправду шутил. Ведь он знает, что мы женаты.
— Такая мелочь его никогда не беспокоила, — проговорил Бранд, поворачиваясь к ней спиной и снимая пальто.
Изабелла, поджав губы, смотрела ему в спину, пока он не исчез в спальне. Скоро она заставит его смотреть ей в глаза, когда он с ней разговаривает. Сколько можно изображать из себя невидимку! Бранд не грубил ей, упаси Бог, но он был так поглощен своими мыслями, что ей иногда казалось, будто она не более чем котенок, которому довольно, если время от времени его погладят по головке или почешут за ушком.
— Как прошел день? — спросила Изабелла, когда, переодевшись в джинсы и закатав рукава рубашки, Бранд возвратился в кухню.
— Ммм? — Он посмотрел на нее так, словно не ожидал увидеть. — Неважно.
— А… Извини.
Она уже знала, что лучше не расспрашивать его, потому что тогда он пробурчит что-нибудь невразумительное и отправится покупать газету.
— При чем тут ты?
Он уселся на стул и стал смотреть как будто сквозь нее, что с ним случалось довольно часто.
Изабелла предполагала, что в это время он вспоминает Мэри, но лицо у него было напряженное и немножко злое, тогда как должно было бы быть нежным и печальным… Поддавшись порыву, Изабелла села рядом на второй стул и наклонилась к нему.
— Бранд, — окликнула она его, коснувшись его руки, — ты не хочешь поговорить со мной? Я все-таки твоя жена.
Он покачал головой и убрал руку.
— Изабелла, я дал тебе все что мог. Извини, если тебе этого мало.
Изабелла прикусила губу.
— Не мало, — проговорила она, стараясь, чтобы это прозвучало правдиво.
Слишком рано. Ну, конечно. Слишком многого она хочет. После смерти Мэри прошло всего несколько недель, а Бранд говорил, что ждал свадьбы четыре года… хотя зачем такому мужчине ждать четыре года какую-то Мэри…
Она тяжело вздохнула и посмотрела на его руки. Он был точно в такой же рубашке, в какой она в первый раз увидела его вместе с его первой
У Мэри было круглое доброе лицо, обрамленное светлыми кудряшками. Изабелле при виде ее сразу вспомнился сладкий пудинг.
— Бранд, уже поздно, — сказала она после того, как Диего Санчес все им объяснил и предложил выпить чаю. — А если стемнеет и я упаду?
Бранд улыбнулся ей, и в его улыбке было столько любви, что у Изабеллы голова пошла кругом.
— Ничего страшного. Ты же легкая, как котенок. Но ты не упадешь. Я тебе не дам.
И он по-хозяйски обнял ее за талию.
Мэри с видом мученицы улыбнулась ему в ответ.
— Ладно, ладно. Но мы все ходим и ходим.
Бранд коснулся пальцем ее щеки.
— Не так уж долго. Всего час. И ты сама сказала, что хочешь погулять.
— Сказала, но…
— Устала, любимая?
— Сил больше нет, — вздохнула Мэри.
— Тогда давай вернемся в отель, — предложил Бранд, но Изабелла-то видела, как он разочарован.
— Ах-ах, — пробурчала она, когда они проходили мимо.
Мэри услыхала и огляделась, но никого не увидела и с обожанием посмотрела на своего мужа.
Меньше чем через неделю с другой стороны горы случился оползень, и на гасиенде стало известно, что погибла канадская туристка.
На другой день Изабелла сбежала из дому.
Утро началось, как обычно. Горничная Хуанита принесла чай и раздвинула шторы. Потом вся семья завтракала на застекленной веранде с видом на горы. А после завтрака отец попросил ее пойти с ним в кабинет. Она очень удивилась, не ведая за собой никакой особой вины.
С тринадцати лет, когда она решила отметить свой день рождения, подарив свободу бесценным лошадям отца, она не совершала ничего предосудительного. Наказание было слишком болезненным, чтобы она рискнула вновь затеять что-нибудь подобное.
Правда, с другой стороны, она редко делала то, чего ей не хотелось. Отец говорил, будто его седые волосы на ее совести. Он привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись, но Изабелла не сомневалась, что в глубине души ему нравится своенравие его младшей дочери, пока оно не заходит за границы дозволенного. Во всяком случае, он не обращал внимания на ее выходки, пока она слушалась его в главном. Изабелле столько пришлось просидеть в полном одиночестве в своей комнате, что в конце концов ей это до смерти надоело и она сдалась. Правда, тогда ей всего-навсего надо было выучить урок, заданный гувернанткой, или извиниться перед гостем, чьи манеры вызвали у нее неуместные замечания, или перед сестрой, у которой она без разрешения могла позаимствовать какое-нибудь колечко.