Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1

Этери Анна

Кэшнаирец покачал головой.

— Видел, но я не понимаю… — Он огляделся. — Не понимаю, что это за странное место, где небо пурпурно-зеленое и постоянно вращается. И ты мне расскажешь…

— И зачем, скажи на милость, мне это надо? В случае победы ты что-то получишь. А что получу я?

— А говорили, саразийцы не корыстны.

— Лгали. Когда дело касается наших интересов, то мы можем…

— В таком случае, — не дослушал кэшнаирец, — я не оставлю тебе выбора.

Он налетел, как смерч. Я едва успел вытянуть шпагу для защиты.

Звон стали.

— Мне привычней другое оружие,

но, раз нет сабель Рассвета, обойдемся этим. — Он обрушил на меня кинжал — тот был размером всего в две ладони, но мне показалось, что я удержал атаку целого меча.

Кэшнаирец был гибок и ловок, нанося удары один за другим. Он не сбавлял напора и, казалось, выдумывал приемы на ходу, настолько точно подбирал подходящие. Он заставил меня вспомнить все самые незначительные уловки… защиты. С самого начала поединка я только и делал, что защищался. Но я наполовину демон, разве нет? А значит, у меня есть преимущество в скорости. Эта мысль придала сил, и я, блокировав удар, контратаковал. Эсмирато едва успел отразить натиск.

— Ты… — он часто дышал, но в его глазах горел азарт. — А я думал, ты умеешь только отступать.

Мастер Клинка. Куда мне за ним угнаться?

Сталь ударялась о сталь, высекая искры.

Но… не уступлю ему!

Шелестящий Ветерок сменился приемом Летящий с Горы.

Эсмирато рванул назад, но лезвие моей шпаги его зацепило, и на рукаве его камзола выступила кровь.

— Устаешь? Может, закончим?

Он не ответил и снова ринулся в атаку.

Кэшнаирцы никогда не умели вовремя остановиться!

Мы закружили в танце боя.

У нас были разные учителя и мы владели разными приемами. Я видел, что он искусней и уверенней в себе. Он не сомневался, что одержит победу. Но я тоже не намерен сдаваться!

Я ударил наотмашь, но кэшнаирец быстро среагировал и тут же, сменив позицию, резанул по плечу. Боль немного прояснила мысли.

Я не должен здесь находиться. Я где-то не здесь… Все должно быть по-другому. Но почему?

Собственные мысли сбили с толку. Я потерял концентрацию, чем и воспользовался темный. Удерживая мою шпагу кинжалом, крутанув его так, что тонкое лезвие намертво застряло между гардой и клинком, кэшнаирец развернулся ко мне спиной и локтем врезал по носу.

Пространство дрогнуло и пошло рябью. На небе, во всю его ширь, появилась фигура — огромное рогатое чудовище с костяными наростами, покрывающими тело, наподобие доспехов. И пропало.

— Ты видел? — схватившись за разбитый нос, спросил я. Кровь лилась фонтаном.

— Сдаешься? — удерживая кинжал на уровне глаз в атакующей позиции, спросил Эсмирато.

— Ты что тупой? — не выдержал я. — Или желание победы выдуло весь разум? Говорю же, тут происходит что-то странное…

— Сдаешься? — повторил он; его дыхание срывалось.

Сдаться? Хотя…

Эсмирато внимательно следил за мной.

— Конечно же, нет! — Кот в Маргаритках стал ему ответом.

Он парировал удар и тут же атаковал. Я этого ждал и, отступив на шаг, пропуская мимо опасный клинок, сделал резкий выпад на самой высокой скорости, на какую был способен.

Эсмирато судорожно вздохнул и закашлялся кровью, хватаясь за грудь, из которой я, чуть помедлив, выдернул шпагу.

— Ты… зачем ты… — Пошатнувшись,

он упал на колени.

Я опустился рядом. Он пытался, все еще пытался удержать в себе жизнь, ускользающую по капле. И взглянул на меня огромными, полными боли и злости глазами, не веря, что я это сделал… убил его.

— Хочешь что-нибудь сказать перед смертью? — спросил я. — Может, в чем-то скверном признаться? Говори, я выслушаю.

Кэшнаирец смотрел на меня с яростью и ненавистью. И правда, верит, что это все по-настоящему? Но не он ли говорил про воображение? Или думал, что я сошел с ума и мне все чудится? Но, быть может, он действительно не видел стен? А те стены — только моя тюрьма? Моя и больше ничья.

Губы Эсмирато дрогнули в улыбке.

— Ты в самом деле думаешь, что победил? Но ведь есть еще она… И перед ней ты встанешь на колени. Это время скоро придет. Ждать осталось совсем чуть-чуть.

— Что ты мелешь? Кто — она?

Глаза его распахнулись, словно бы он увидел нечто ужасное. И исчез.

— Эй, ты куда? Что должно произойти, демоны тебя побери?

Я остался один в Межмирье. Кэшнаирец, верно, очнулся в своем теле, а я все еще здесь. Правда, я сомневался, что это Межмирье и что Врата настоящие, я не чувствовал от них знакомую силу. Хотя надо отдать должное Эйхейзару, он до мельчайших подробностей воссоздал все, что я видел в Межмирье. Отлично покопался в моих воспоминаниях. Этот дух природы уже начинает надоедать. Одно радует, сам того не желая, он подарил мне время. Ведь в его мире оно течет быстрее, а значит, при желании я смогу отдохнуть, да еще и успеть на битву с сакрахаром. Или лучше сказать к моменту собственной гибели? Проклятая Бездна! Проклятая старуха! Проклятая книга! Почему в ней написано «конец»? Истории или нам всем?

Я уселся на землю. Кровь из носа больше не текла. Теперь надо хорошенько подумать…

У меня на руках должно быть все, чтобы решить этот ребус. Не может быть, чтоб не было. Старуха верила, что я справлюсь. Или она надо мной насмехалась? Дать надежду обреченному, что может быть смешнее?

Зачем она вела нас к этому месту, к сакрахару? Зачем превращала в полу-демона? — уверен, это с ее подачи Эсмирато сорвал фруктов истины. Не только ли для того, чтобы я нашел общий язык с Халцедоном? Она хотела мне что-то сказать, что-то, чего я не замечал… Символы! Я аж подскочил, пронзенный догадкой. Символы, которые несли в себе собранные для Тахарэ ингредиенты. Но какой из них принадлежит миру сакрахара? Я же не могу пробовать каждый по очереди? Или могу?

* * *

Его будто выдернули из бочки с дегтем, в которой он задыхался и тонул, но мир, представший перед ним, был ненамного лучше, и все же…

— Я жив. — Эсмирато ощупал себя и убедился, что грудь не повреждена, ни боли, ни крови, ничего. Только… «Он сделал так нарочно, чтобы меня выкинуло из мира Эйхейзара?» Но осознание того, что его почти убили, чтобы спасти, не принесло успокоения. И даже больше… — Он должен за это заплатить!

Мгла висела вокруг, пропуская тусклые очертания приближающейся гибели… огромного монстра, который, как и прежде, неумолимо надвигался, словно несокрушимая гора, которая вот-вот раздавит.