Женщина с изъяном

Виннер Лена

Ровно так, как нужно было, чтобы заставить опомниться, прийти в себя.

Вспомнить, о чем я думала немногим ранее. Смогла бы или нет?..

Сходя с ума от страха за Даниэля и злости на себя, я едва не убила четверых человек.

Пусть и нельзя было считать их людьми, это оказалось так упоительно просто.

Скулящая у моих ног мразь распласталась рядом со своей все еще тлеющей сигарой, в нос снова ударила чудовищная вонь, и я бросилась прочь — обратно к людям.

Солнце уже почти село, последние пассажиры поднимались на

корабль.

Замерев посреди толпы, я хватала губами воздух и не могла надышаться, потому что державшая меня за горло, как ошейник, сила никуда не девалась.

Это не было реакцией моего тела, уж точно не было наказанием свыше. Нечистый едва ли обратил бы свой взор на такую мелочь как я.

Это совершенно точно было посторонним вмешательством.

Не задумываясь о том, насколько странной могу показаться окружающим, я повернулась кругом, обшаривая толпу взглядом.

Тот, кто меня держал, хорошо знал свое дело.

Более того, он знал о том, что я сотворила в тупике. Знал и не помог, но остановил в последний момент, на самой грани. Жестко и болезненно, но не позволил перейти черту.

Хватая губами воздух, я пыталась прощупать эту силу.

Совершенно точно это был не тот, кто помог мне, став на время моими вторыми глазами.

Если бы найти…

После такого невозможно даже мечтать о том, чтобы договориться, но если здесь очутился кто-то настолько одаренный, этот кто-то мог знать о Лагарде.

Мысль оборвалась, когда я зацепилась взглядом за лицо в толпе.

Он стоял у трапа со спокойным, даже скучающим видом. Сумка на плече, чемодан у ног, — обычный пассажир.

Вот только смотрел он прямо на меня.

Забыв как дышать, я встретила его взгляд и едва не содрогнулась — слишком темный для человека. Чересчур внимательный.

Давление на моем горле совсем немного, но усилилось, и я инстинктивно схватилась за воротник, наконец в полной мере понимая, что прикончить меня ему ничего не стоит.

Мы оба знали, что я нарушила правила, вышла из под контроля и едва не начала убивать просто потому, что в тот момент мне этого очень хотелось.

Практиковавшие подобное никогда не жили долго.

И тем не менее, он не душил, просто продолжал держать, а я даже не пыталась унять отчаянно колотящееся от липкого страха сердце, но смотрела на него, не отрываясь.

Много было ведьм и колдунов, но нигде и никогда я не встречала никого и ничего подобного.

Людской поток огибал его, как бьющаяся под причалом вода. Они как будто вовсе его не замечали, не смотрели на него, но и не приближались слишком сильно. Между нами было не меньше десяти ярдов, но я могла разглядеть его лицо почти детально — высокий лоб, красиво очерченные скулы, небрежно собранные в хвост тёмные волосы. Чёрные глаза.

Мне показалось, что за то время, что мы смотрели друг на друга, они потемнели ещё больше, но это было единственным признаком того, что он вообще на меня смотрел.

Кем, Нечистый его подери, нужно

быть, чтобы делать подобное, не пошевелив пальцем?..

Захват на моей шее ослаб, и тут же пропал вовсе, а он перевёл взгляд чуть вправо, куда-то за мое плечо.

Боясь упустить его из вида, я всё же поддалась искушению обернуться, проверить собственные реакции, попытаться найти того, кто забрал его внимание так быстро.

Люди, люди, люди, так много людей…

Сначала я узнала её по браслету. Серебряная змейка, дважды обвившая запястье, как живая, — вещь восхитительно изящная, баснословной цены. Она носила её так просто, не боясь ни грабителей, ни завистливых взглядов, ни глупых случайностей вроде меня.

Потом пришло даже не ощущение, скорее его шлейф. Весёлая злость, кровь, радость, естественная для человека, встретившегося кого-то, похожего на себя.

Она оказалась блондинкой. Невысокой, хрупкой, примерно моего возраста, но иной комплекции.

Не заметив меня, либо просто не обратив на меня внимания, она прошла мимо, и, уже прекрасно понимая, куда и к кому она направляется, я повернулась вслед за ней, провожая взглядом, жадно ловя незначительные вроде бы детали.

Аккуратная, необычайно подходящая ей высокая, но не вычурная причёска. Простое дорожное платье, тщательно продуманный каблук.

Так выглядеть могли себе позволить только обеспеченные и спокойные в своём благосостоянии женщины. На это было приятно смотреть, но меня заворожило другое.

От нее исходила сила. Такая же первобытно-чистая, как моя, полученная полной мерой в момент рождения, но мастерски ограненная годами скрупулёзного обучения. Люди такого сорта умеют, светски улыбаясь, простреливать своим врагам коленные чашечки. Или перекрывать дыхание играючи, не приближаясь, лишь слегка приподняв ладонь.

Помимо этой силы, во всём её облике читалась завидная самоуверенность женщины, безоговорочно убеждённой в том, что её любят. Такое не приобреталось вместе с благосостоянием, это невозможно было наколдовать или воспитать в себе намеренно. Редчайшее, красивейшее, самое ценное из всех возможных знаний — знание о том, что рядом есть кто-то по тебе. Кто-то, с кем можно не стесняться и не оправдываться за себя. Кто-то, готовый не только учить и защищать, но и доверить собственную спину при необходимости.

Чувствуя, как ноги прирастают к земле, я наблюдала за тем, как она приблизилась к стоящему у трапа мужчине, что-то сказала ему, улыбнувшись коротко и ярко.

Он ответил так же быстро, без конкретного выражения, но лицо его изменилось, как будто немного дрогнуло.

Не оглянувшись, не вспомнив обо мне, как будто меня и вовсе не было, он подхвал чемодан и, пропустив свою спутницу вперёд, начал подниматься на корабль.

Вслед за ними пробежал только молоденький раскрасневшийся клерк — они отплывали прямо на моих глазах, а я стояла, не шевелясь, почти не дыша, не делая даже попытки их остановить.