Женщина в мире мужчин

Рай Анастасия

Она и врач-анестезиолог внимательно на меня посмотрели, всё понимая, и Светлана Ивановна сказала после долгой паузы:

– И ты тоже? Хорошо, потом об этом поговорим. А сейчас никому ни о чём не рассказывай, особенно мужу и его семье. Я их очень давно знаю, они неплохие люди, но все – материалисты, не верящие ни во что "потустороннее" и духовное. Хорошо ещё, если тебя в дурдом не отправят... Кстати, у тебя сын – и с ним всё прекрасно. Голубоглазый блондин!

И после этих слов я снова провалилась в сон, но уже обычный "отходняк" – с жуткой тряской и холодом после наркоза.

ГЛАВА VII

Вот так приблизительно всё и было. Почему я говорю – приблизительно? Потому как теперь я знаю: наш собственный ум, адаптированный к жизни на Земле и не понимающий ничего иного, зачастую искажает многие детали. Просто потому, что чего-то "неведомого"

в его "базе данных" нет. И эта его база, надо сказать, существует только с момента нашего рождения, а потому очень скудна по сравнению с опытом Души. Но! Именно человеческий ум – хозяин на Земле, и хочет вмешиваться, быть главным. И вмешивается, но не слишком кардинально, а так, что всей сути не меняет, а лишь вносит небольшие диссонансы и нестыковки в окружающий пейзаж. Сие происходит потому, что если наш мозг не может что-либо – особенно новое для него – представить, например, "летающую тарелку", то "покажет" нам нечто другое, но известное ему: скажем – световой шар, в лучшем случае, или ведро – в худшем. И это не шутка! Ибо человеческий мозг способен идентифицировать только то, что есть в его базе данных, или, другими словами, лишь то, с чем наш ум хорошо ознакомлен. Можете и сами найти в прессе и в Интернете немало историй о встречах "цивилизованного" человека с племенами аборигенов, живущих обособленно от остального мира (к примеру, где-либо в горах Перу или в дебрях Амазонки). И все, кому "посчастливилось" общаться с такими "папуасами", рассказывают: поскольку в "картине мира" племён, лишённых благ цивилизации, нет знаний о вертолётах и самолётах, и их ум не может понять, что это такое, то аборигены (причём все!) вообще не видят ни вертолётов, ни самолётов! Представляете, аборигенский ум настолько узконаправлен, что если в нём нет установочного файла с видом аппаратов, способных летать, то он и не выдаёт картинки, полностью игнорируя ту реальность, которая может подорвать авторитет ума! И, зная всё это, я могу теперь представить шок одного из учёных-американцев, нашедшего в 80-х годах прошлого века "заброшенное" племя в горах Перу. Только вообразите себе картинку, когда этот учёный указывает аборигенам на пролетающий над ними всеми вертолёт – само собой, с громким рёвом (!), – а никто из "папуасов" ничего не видит и не слышит! И даже более того: они не понимают, а почему этот "белый придурок" так громко орёт? Аборигенам же невдомёк, что американец пытается перекричать шум, издаваемый взлетающим вертолётом, – ведь для них вертолёта в небе нет, ибо их ум его "не показывает"! А значит, и шума для них тоже нет! И ещё этот американский учёный сообщил о том, что когда над ущельем, где и жили "перуанские отшельники", регулярно и ежедневно пролетал рейсовый самолёт, то все аборигены его тоже не видели и не слышали! Вот какова сила нашего ума: что хочу, то и ворочу, в смысле – показываю. Теперь, надеюсь, вас не удивит то, что "папуасы" приняли американца за Бога, спустившегося с небес?! Может, вам, как и мне, это кое-что напоминает?

А чуть позже я ещё и познакомилась с трудами академика Натальи Бехтеревой, которая много-много лет изучала человеческий мозг и пришла к выводу: "Человек думает  не мозгом, а некой полевой энергетической структурой, находящейся вне мозга"! А также к тому, что "наше серое вещество" – суперсовременный (даже невозможно представить себе его сложности!) компьютер. Вот как, оказывается. А в компьютере ведь что – какую программу заложил, ту и получил. После ознакомления с этими данными лично мне многое стало понятно. Ну и кто труды Бехтеревой читал? А ведь она и её отец (да и её дети и внуки теперь) изучению человеческого мозга жизни свои посвятили. Дабы она, повторюсь, могла себе позволить сказать: "Человек думает не мозгом, а некой полевой энергетической структурой, находящейся вне мозга, а возможно – и вне тела". Смелая женщина в мире мужчин. А мир учёных – это (априори!) мир мужчин, и наверняка – её травили и над ней насмехались... Те, ум которых контролировал их сознание так же, как и у "аборигенов", не позволяя тихому "голосу Души" пробиться к Разуму.

А тогда я, проснувшись после операции, задумалась над словами Светланы Ивановны о том, что никому, особенно семье мужа, нельзя ничего рассказывать. И после нескольких часов размышлений – а что ещё делать в реанимации? – я вынуждена была

с ней согласиться. Ибо, увы, все, кто меня окружал, принадлежали к большинству на Земле – не верящих в Душу, а свёкор вообще был атеистом "до мозга костей ". Но разве кого-то можно в этом винить? Нет, и мне это, ни в коем случае, не приходило в голову, а стоял только вопрос: как жить дальше? Ведь если я буду рассказывать о том, что со мной произошло… – отдельная палата в учреждении для "душевнобольных" (вдумайтесь в слово!) мне обезпечена стопроцентно... В этом вопросе Светлана Ивановна не ошибалась, как бы мне не хотелось, чтобы было по-другому. И потому я попросила её, когда она пришла ко мне в палату:

– Давайте не будем никому говорить о том, что случилось во время операции, скрыв и сам факт клинической смерти. И вам проблем меньше, и мне. Я так ждала сына и не хочу его потерять, если меня "залечат" до состояния "овоща". Договорились?

Светлана Ивановна задумалась ненадолго – видимо, уже размышляла об этом, и ответила:

– Хорошо. Думаю, в теперешней твоей ситуации мы обе правы. Но как врач, не впервые сталкивающийся с подобным и наблюдая жизнь тех, кто "побывал на том свете", могу тебе сказать: рано или поздно им всё равно приходилось менять свою жизнь. А зачастую… и своё окружение. Полагаю, дело в том, что в момент клинической смерти (а я детально изучила этот вопрос) происходит как бы перезагрузка человеческого мозга из-за гипоксии, то есть нехватки кислорода, и человеческий мозг заново и набело создаёт абсолютно новые нейронные сети по каким-то другим шаблонам, неведомым большинству людей. И, думаю, именно благодаря этим новым программам и шаблонам, у людей, переживших "путешествие Души в другой мир", появляются и новые способности, не существовавшие до перестройки мозга, и совсем иное отношение к жизни и к смерти. Вопрос лишь в том, сколько ты сама выдержишь жить так, как все, понимая больше, чем все?

В этот момент я вдруг остро почувствовала: а как же ей самой непросто жить, зная о том, что рассказывают её пациентки после некоторых "специфических" операций, будучи врачом, обязанным придерживаться определённых догм и норм в медицинской науке? Ещё никогда ранее я так тонко не ощущала других людей и, кажется, начала понимать кое-что об "изменениях", упомянутых Светланой Ивановной ранее. Но, тем не менее, решила я, мне сейчас ничего не остаётся, как попробовать жить… как раньше. И ответила ей с благодарностью:

– Спасибо вам огромное за участие, понимание и предупреждение! И особенно за то, что поверили мне, а не назвали сумасшедшей! Но в данной моей ситуации вы абсолютно правы: необходимо время, дабы разобраться и адаптироваться в социуме, ничего не теряя и никого не напрягая. А в будущем, вероятнее всего, мне всё же придётся многое менять – ведь я сама себе запланировала определённые обязательства на Земле.

Брови Светланы Ивановны "взлетели вверх", но она тактично промолчала, а я пояснила:

– Рано или поздно, но мне придётся рассказывать людям о том, что видела, и о том, что ещё буду, по всей вероятности, знать и видеть. Кто это сделает, если не такие, как я? Ведь мы – очевидцы того, что смерти не существует! Дряхлеет и умирает только физическая оболочка, жизнь которой даёт Душа. А люди вокруг нас так боятся смерти, что и живут в страхе всю свою жизнь? Разве это не так? И разве сие хорошо?

– Да, я понимаю, что ты права, и уже пришло время что-то менять. Могу лишь искренне пожелать тебе мужества и терпения на выбранном Пути. А пока, зная семью твоего супруга, буду вместе с тобой скрывать произошедшее. И также понимаю: когда ты "встанешь на ноги", ты всё равно сделаешь то, что должно… Только не спеши, чтобы не наломать дров. Удачи тебе, и не будем больше об этом говорить. С сынулей всё в порядке, поэтому поспи.

Она прижала указательный палец к своим губам, как знак солидарности в нашем молчании о случившемся со мной, улыбнулась и вышла. Я снова мысленно её поблагодарила и, когда "бешеная тряска" тела после наркоза окончательно улеглась, снова заснула, отчётливо понимая: мне, как актрисе на сцене, теперь и в жизни надо будет играть, дабы чего лишнего не сказать...

Но я не ожидала, что придётся вживаться в какие-то роли вот так сразу. Потому что, когда я открыла глаза, в палату входил Алекс – в маске и халате. Улыбнувшись ему, я заметила: глаза у него злые и холодные, а я ожидала радостных и счастливых. Но того, что он сказал, я не представляла даже в своих самых страшных кошмарах:

– ...Твою мать! Что ты, на хрен, творишь? Ты зачем позвонила своим родным? Похвалиться? Мы же договаривались: я сам всех обзвоню завтра, когда мы точно убедимся, что с сыном всё в порядке, чтобы не получилось, как в первый раз!