Женская доля
Шрифт:
– Так зачем же мне замуж тогда? Можно сразу в монастырь с такими правилами! Это не жизнь, а темница!
Будущий муж ее от дерзких слов разобиделся, схватил свою шляпу и был таков. А к обеду на следующий день пришло вот это жестокое письмо с сообщением об отмене свадьбы. И подлость была двойная, ведь свадьба, церковь и гуляние в ресторации были назначены уже на завтрашний день.
Потому и не знала Дарья, как оправдаться перед родителями. Матушка все равно снова начнет причитать о ее несносным, упрямом
А это еще хуже! Его угрюмое безмолвие невыносимо тяжело давило на грудь и плечи так, что голову поднять не было сил.
Трофим вдруг подхватил злосчастное письмо и медленно принялся рвать его на клочки. А закончив, швырнул на тарелку и запалил спичками. Глядя на пепел черными, грозовыми глазами, он проговорил веско, будто камни уронил:
– О написанном забудьте. Готовьтесь дальше, свадьбе завтра быть.
Слезы и причитания сменились удивленным молчанием. Семейство закончило свой обед, и разошлись все домочадцы каждый в свою комнату.
Маменька с облегчением выдохнула, потому что знала: уж кто, кто, а ее муж, Трофим Лебедев, всегда свое купеческое слово держал.
Дарья даже спрашивать отца не решилась, что же он задумал. Батюшка крут был на расправу, лучше его лишний раз не злить. А сбежавший жених для него был и правда позором страшным, после того за спиной смеяться будет вся волость над торговцем. Даже миллионы его не помогут завязать злые языки, чтобы не судачили о порченой Дарье Лебедевой, отказной невесте.
***
У церкви в свадебном белоснежном наряде дрожала невесте. Крутил ее озноб не от утренней свежести, а от страха – явится ли жених на венчание?
Внутри здания грянул хор певчих, сотни гостей у дверей повернулись к фигуре в пышном платье под длинной фатой в ожидании начала обряда венчания. И у девушки хлынули слезы из глаз от ужаса – ни отца, ни жениха у церкви не было!
Вдруг через туман кружевной фаты и слез Дарья рассмотрела темную фигуру, которая стремительно поднималась к ней по ступеням. Понять невеста ничего не успела, кто-то подхватил ее крепко под руки и завел внутрь, загудел священник, и начался обряд венчания.
Единственное, о чем все-таки Дарья успела догадаться, – жених был не ее! И оказалась права.
Однако убедиться в этом она смогла, лишь когда священник объявил о том, что их союз заключен. Новоиспеченный супруг поднял фату и клюнул сухими губами молодую жену.
А Дарья едва удержалась от крика, увидев того, кто перед ней стоял. Ее выдали замуж за Алексея Руцкого, прижитка обедневшего местного графа. Об этом бастарде, сыне обнищавшего дворянина, ходили по городу разные слухи, но все как один насмешливые и глумливые.
На выходе из церкви, перед тем как сесть в карету, Дарья повернулась к отцу и дрожащими губами прошептала:
–
Но отец пробурчал зло через густую бороду:
– Избаловала тебя мать, вырастила бунтаршу! Об отце не думала, когда нормального жениха своими прихотями извела! Поезжай с богом на перевоспитание к мужу, узнаешь, почем фунт лиха. Хотела все благородной барышней жить, картинки малевать, вот и сыскался тебе нищий в короне!
***
Застолье в ресторации прошло, словно в кошмарном сне. Невеста сидела бледная и даже глаз не подняла на новоиспеченного мужа. Да и тот кривился презрительно при виде купцов и торговцев, которые поднимали тосты, гуляли и пили за здоровье молодых.
Поэтому уже через три часа пара села в коляску и укатила к скромному, старому домишке, где проживал незаконный отпрыск разорившегося графа. Вслед за мужем Дарья вошла в свой новый дом и остолбенела от ужаса. Был он совсем не такой, как родительский дом, кругом царили бедность и разруха, под ногами валялся мусор, в нос бил отвратительный запах.
Однако муж даже оглядеться несчастной девушке не дал. Алексей Руцкой плюхнулся в старое продавленное кресло и протянул ей ногу:
– Давай, прислуживай мужу! Снимай с меня сапоги и подай домашнюю одежду.
Дарья так и вспыхнула:
– Я не прислуга вам! И почему так грязно? Что же вы не приказали прибраться перед нашим приездом?
Муж ее вскочил с кресла в ярости, женские укоры ужалили прямо в больное место – его бедность:
– Прислуги не держу! Средств не хватает! Завистники и злопыхатели разорили моего высокородного папеньку, а меня лишили положенных по праву рождения почестей!
Нищий дворянин заходил из угла в угол, выкрикивая ставшие ему уже привычными рассуждения:
– Ну ничего! Я моим обидчикам покажу! Я напишу прошение великому князю, и он примет меня во дворце! Я стану великим государственным мужем при императоре! Они узнают, как я образован и умен!
Несчастный кинулся к шкапчику и дрожащими руками вытащил оттуда маскарадную корону из серебряной бумаги. Руцкой водрузил украшение себе на голову и величаво задрал подбородок перед потрясенной молодой женой:
– Во мне течет царская кровь! Да я вообще мог бы претендовать на престол! И буду! Император вспомнит обо мне, когда я заявлю о себе в высшем свете! За мои таланты и благородное происхождение коронует на трон в Польше или Пруссии!
И вдруг оскалился в злом, безумном приступе, замахнулся на юную жену кулаком:
– Безродная ты чернь, не понимаешь своего счастья! Если бы не деньги твоего папаши, да я бы в твою сторону и не посмотрел! Ты грязь на моих сапогах. Уйди отсюда, видеть тебя не могу, купеческая рожа!