Женская доля
Шрифт:
Марии же и правда не было ни боязно, ни горько от смерти Семена. Наоборот, дышалось легче, словно каменная плита с груди упала. Было ей радостно, что можно не дрожать от ужаса каждый вечер в ожидании побоев, не прятать разбитое лицо под платком. Поскорее бы уже зарыли могилу, и забыла бы она про нелюбимого мужа навсегда.
Как вдруг в белую щеку Марии впился кусок грязи:
– Распутница! Блудница! Это тебя бог наказал за грехи!
Из толпы выскочила перекошенная в одну сторону фигура. С детства скрюченный недугом,
– Прелюбодейка! Чарами своими мужиков заманивает! Уж я-то знаю! – Егор метался в толпе от одного человека к другому, брызгал слюной и заходился к гневной речи. – Мужиков приворожит скоро всех, иссохнут от любовной тоски! Уже и мужа сгубила, чтобы не мешал он ей чужих мужей у себя привечать. Не зря ее Семен каждый вечер строжил и кулаками учил! За дело грязное, греховное, за измену!
Женщины вокруг него зашевелились, зашептались промеж себя от таких речей. Все взгляды устремились на молодую вдову.
А ведь правду Косой говорит! Чуть ли не каждый мужик в селе к Марии сватался! А теперь она молодая вдова, снова незамужняя, будет по селу ходить перед мужиками, как кусок сала перед собакой голодной.
Косой же выкрикнул в запале:
– Раздеть ее надо, к телеге привязать да по деревне водить и кнутом стегать за грех! А потом вместе с мужем в одной могиле схоронить, как в старину делали!
Мария в ужасе сжалась от злых взглядов, особенно у баб, которые теперь хотели с молодой вдовой расправиться. Чтобы больше не сияла красотой своей и новыми сарафанами, не манила чужих мужей! Как одно целое ухнула толпа, потянулись жадно руки со всех сторон к Марии. Разорвать красоту ее проклятую, сломать гордячку!
Но вдруг поп, что еще не закончил читать молитву, прикрикнул:
– А ну молчать во время службы, нехристь! Отпевание идет, а он разгорланился.
Егор притих, но только в толпе не скрылся. Топтался нетерпеливо с ноги на ногу, ожидая, когда снова можно накинуться с обвинениями на молодую женщину. Как опустили гроб в землю, схватила Мария ребятишек и кинулась бежать, не дождавшись даже, когда засыпят мужнину могилу. Подальше от разгневанной толпы и Косого, который просто обезумел в желании сломать не покорившуюся ему красавицу.
Спасаясь от гнева односельчан, заперлась вдова в погребе детей, а сама притаилась с вилами у дверей. Едва успела она задвинуть засов, как застучали в стены булыжники со всех сторон, поднялся гвалт и шум. Односельчане, науськанные Егором Косым, разгромили двор и хлев, обмазали ворота углем и обкидали камнями дом.
Несколько часов дрожала от ужаса в осаде несчастная вдовица за дверью своего дома. Молила лишь об одном, чтобы не пустили бесчинствующие погромщики красного петуха на ее избу.
Наконец к вечеру крики стихли, односельчане устали грабить и громить подворье вдовы. Они разбрелись по своим избам, оставив
Однако Мария все еще сидела у двери, настороженно вслушиваясь в каждый звук. Боялась она истопить печь или шелохнуться, хотя ребятишки ее давно проголодались. Их тихие всхлипывания доносились из подвала, но мать только шикала на детей, чтобы они сидели молча.
Вдруг тихий стук разорвал тишину за дверью, знакомый голос позвал:
– Маруся, доченька, это я, матушка твоя. Отвори.
Мария выглянула в небольшую щелку недоверчиво, а мать зашептала ей испуганно:
– Всю скотину увели у вас со двора. Я только успела лошадь с телегой в лесу спрятать. Доченька, садись с детьми в нее да уезжай куда глаза глядят. Не будет тебе тут жизни! Косой всех зовет против тебя вилами идти, избу сжечь, а тебя наказать за блуд.
Молодая вдова горячо возразила:
– Матушка, не греховодница я. Мужу никогда не изменяла, вот тебе крест. Могу перед иконой божией матери поклясться.
Да только матушка замахала на нее руками:
– Смуту навел Косой, распалил всех! Угомону теперь не сыскать. Семен в могиле, и заступиться за тебя некому. Уезжай, доченька, если не хочешь, чтобы тебя по деревне в непотребном виде гоняли и грязью закидывали. Ведь так и будет Косой дальше поганить имя твое честное. Всем рассказал уже, что сношался с тобой. И как мужиков ты привораживаешь, чтобы сердце им высушить для своих дел колдовских.
Вскрикнула Мария от того ужасного оговора, что черной тенью теперь тянулся по всей деревне, и поняла – надо бежать. Вместе с матерью собрали они как можно больше вещей, нагрузили телегу до самого верху. Усадила Мария деток, сама вскарабкалась на передок и тронула вожжи. Потащила лошадь тяжелый груз в ночи по сельской дороге.
А куда она ехала, того и сама Мария не знала. Куда глаза глядят, лишь бы подальше от деревни, где считают ее распутницей и только думают, как учинить прилюдную расправу.
Ехала молодая вдова и тихонько плакала от своего одиночества и несчастной судьбы. Была замужней женой, зажиточной крестьянкой, но вдруг от одного черного слова Егорки Косого лишилась всего. Стала бедной вдовой, которой головы приютить негде.
Даже не догадывалась несчастная женщина, какая жизнь ждет ее впереди.
***
Красавица в ночной рубашке упала в ноги оборванному бродяге, протянула тяжелый кошель с монетами и украшениями:
– Возьми все что у меня есть, умоляю!
Пять лет прошли как один день с той страшной для Марии ночи, но каких! После побега из села подальше от озверевших односельчан длинная дорога кружилась и петляла двое суток вдову с детьми. Пока не оказалась Мария с детьми в небольшой деревеньке на две улицы. Такое тихое было место, что показалось оно сначала ей безлюдным, одна лишь мельница шуршит лопастями над тонкой речкой.