Жернова. Книга 2
Шрифт:
— Да ведь ты мне даже рассказать ничего не успел… — с досадой высказался Дуги. — Я же все видел — и как тебя урод бледнокожий добить хотел… и как ты с тварью многорукой бился… А я… я чуть в штаны не накидал, и ничем, ничем не мог тебе помочь… только рот разевал, как рыба тупая, да пялился…
Обветренные губы Бренна дрогнули в неуверенной улыбке. Он совсем отвык улыбаться — он забыл, как это делать. — Да ты чего, Дуг… Забей! Никто мне на арене помочь не мог… но мне, когда я твой свисток услыхал, прям здорово полегчало — просто от того, что ты рядом где-то обретаешься и за меня кулаки держишь. Я и раньше знал, что ты настоящий
— Лады! — поднялся тот с крыши, пробурчав: — Канибаа-дуру за ногу, — дверь то Морай снаружи заколотил… Придется с крыши… — Он сморщил нос, покосившись на каменный порог. — Тут, вообще-то невысоко, — уговаривал себя Дуги, — на руках повисну и спрыгну….
— Не надо нигде виснуть… — усмехнулся Бренн, опираясь ладонью на изрезанную трещинами скалу, к которой с небольшим зазором для слива дождевых вод примыкала задняя стена дома. — Все проще. Эту развалюху построили в очень удобном месте. Смотри! — Он повел плечами, ощущая болезненную стянутость в месте ожога, подтянулся, закинул колено на каменный выступ, перевалился через него и пропал с глаз.
— Ээй… ты куда провалился, храфн тебя задери! Бренн! — всполошился приятель.
— Не ори, Дуг, — тут трещина широкая наискось идет до самого верха, а за выступом ее не видно… — Над камнями появилась белокурая макушка, и Бренн перевалился обратно. — Кто-то давным давно додумался и вырубил в этой расщелине ступени. Вкривь и вкось, само собой, но зато по ним можно запросто подняться в квартал Мыловарен так что ни одна крыса тебя не заметит. Наверху вылазишь прямо в заросли боярышника за развалинами старой помывочной.
— Здорово! — воодушевился Дуги, — и к лестнице не надо тащиться, — там всегда куча народу и стражников, как собак нерезаных. — Он немедленно приступил к освоению нового пути наверх, неловко перевалившись через выступ.
— Ты особо не шустри, Дуг, ступени все раздолбанные, мелочь каменная сыпется, нога поедет — можно не слабо навернуться, — крикнул Бренн. Немного подождав, он уткнулся лицом в теплый бок Шагги и растянулся на животе, уже не пытаясь сопротивляться сну, который наваливался на него как темная туча…
***
— Поешь, давай… я лепехи притащил, — сквозь тяжелую дрему услышал он голос приятеля. Казалось, прошло всего несколько минут. — Солнце садится, а ты дрыхнешь… — В подтверждение слов Дуги над городом поплыл густой бой Башенных часов, оповещая горожан о наступившем полдне. Сунув Бренну бутылку с водой и развернув платок, откуда донесся сытный запах горячих лепешек, тот принялся выкладывать новости:
— Значит так, к Мораю, ясное дело, поутру скорпы заявились, видать, Тухлый Краб заслал, — у него же везде свои люди. Зыркали повсюду, в кузню заглянули, но вели себя прилично… Бурчали, что, мол, пришли насчет налога какого-то непонятного — обязаны проверить, но, видать, ошиблись. Ну, афи на эту лабуду только плечами пожал.
Бренн задумчиво кивнул — понятно, что Нут ан Хурц, не может послать своих личных уродов рыскать по
— Ты потом у Морая спроси — не было ли среди скорпов рослого офицера с сытой холеной мордой и длинными усами — Вислоусого?
— Спрошу, само собой, — кивнул Дуги, продолжая рассуждать дальше, — … и Службу по отлову беглых не получится напрячь — ты же не порх, и никогда им не был… А даже если бы и был, то при всем честном народе объявили о твоей свободе! Так что все ихние потуги тебя добыть накрылись медным тазом…
— Один раз добыли? Если надо — и второй раз добудут — подстерегут, башку отрежут, — делов то на пару минут… — буркнул Бренн, — мне просто свезло, что Вислоусый решил лишнюю деньгу с Краба поиметь…
Дуги с досадой скривился. — Ну да… Значит, у всех на глазах разгуливать тебе пока рано…
— Пока я не узнаю, кто Заказчик, и что с этим делать, — рано… — кивнул Бренн, — а в «Русалке» кто-то появлялся?
— Никто. Видно не прознали, что ты наш, ну, что ты нам навроде родни… — Дуги запнулся, не зная, как точно передать, что он чувствует, и дернул серьгу в ухе. Зато Бренн понимал, что чувствует он сам — внутри становилось тепло, когда он думал о семействе Ри, и под напором этого тепла в желудке таял ледяной комок. Он крепко сжал плечо Дуги. — Не прознали — это до поры до времени…
— Ну, и еще кое-что случилось… — со значением произнес тот, — после скорпов к Мораю приперлись двое Непорочных, и очень тобой интересовались, представляешь?
— Что спрашивали? — Бренн напрягся, — с чего это вдруг у Жрецов возник интерес к обычному обитателю Нижнего города, который пропал полгода назад…
— А всё спрашивали. И сколько лет ты у кузнеца в приемышах числишься, и кто твои родители… Афи им сказал, что забрал тебя с улицы после смерти матери, а про нее знает только, что она была безмужняя… Что оформил опекунство — все как по закону положено… И даже бумагу показал. Потом они спросили, не проявлялись ли у тебя признаки яджу. Опять же, Морай не стал скрывать, что ты проходил проверку на Суде Яджу, и дознаватели ничего не обнаружили. Чего скрывать — ясное дело, что о проверке они и сами уже знали. А в конце разговора наказали, что если вдруг приемыш найдется, то немедля привести его, то есть, тебя, в Пирамиду, да показать на входе скриптум, чтобы сразу пропустили.
— Скриптум?
— Ну, бумагу с печатью, — объяснил Дуги, — и если ты придешь без принуждения, у тебя появится шанс стать эфебом, даже несмотря на то, что ты простолюдин… И от любых обвинений ты будешь защищен. От любых, — так они сказали. Сечешь!
— С чего бы такие милости? — прищурился Бренн. — Худородного, не владеющего яджу, вдруг возьмут в эфебы?
— Как-раз об этом их афи и спросил… На что жрец ответил, будто во время проверки что-то у них не так сработало, а на самом деле у тебя имеется светлый дар… Только скрытый, не проснувшийся…