Жертва
Шрифт:
— Кадм… — прошептал Рэми. — Тише… голова болит… твой гнев…
Он быстро перевернулся на бок, и его вырвало, а Тисмен покачал головой:
— Физически он полностью здоров, его магия на максимуме, я не понимаю, что происходит. Даже покровительство богини его не спасает… Может, Рэми прав, и так должно быть? Не могли же его достать у нас под носом… Лиина бы сюда…
— Линн с моим отцом, — прошептал Миранис.
— Как некстати…
— Тис, ты не слабее Лиина, — ответил Миранис, пока Арман вновь аккуратно вытер губы Рэми. Он опустился на кровать, помог Рэми сесть, приобнял за плечи, взял из рук Тисмена
— Ар… почему ты злился на меня, — прошептал Рэми.
— Это сейчас неважно, — ответил Арман. — Попробуй выпить еще немного.
— Я не могу… пойми, я не могу тебя выпустить такого… я не мог тебя увидеть…
— Не объясняй, — спокойно уже ответил Арман. — Потом разберемся.
— Можешь меня отпустить?
— Отпущу, когда пройдет приступ, и ты перестанешь дрожать.
Рэми дрожал в объятиях Армана, лицо его лоснилось от пота, дыхание сбивалось. Озноб пришел внезапно, пришел и вдруг ослаб, но Арман продолжал мягко укачивать брата, придерживая его за плечи.
— Что здесь происходит? — спросил появившийся в покоях Элизар.
— Это ты нам объясни, — спокойно ответил Миранис. — У тебя тоже после посвящения были приступы?
— Приступы? — удивился Элизар, и в голосе его мелькнул страх. Надежда, что так должно быть, пришла и пропала.
— Значит, его все же достали, — высказал общие мысли вслух Кадм. — Зови своего дознавателя, Арман. В таких делах он оказывается на диво полезным.
— У него свадьба.
— А ты всерьез думаешь, что меня это волнует? — прошипел Кадм. — Я ему подарок пришлю. Шикарный. Потом. А теперь давай спасать твоего брата.
***
— Ну и как, получилось, брат?
— Я же говорил тебе, не звать меня пока. Это опасно. Если они догадаются раньше времени…
— Ответь на вопрос, и я уйду.
— Получилось. Они ничего не заметили. Я даже не думал, что все будет так идеально. Наш брат быстро растет в силе, а мальчишка слишком ослабел, чтобы Аши ему помог. Еще немного, и никто ему не поможет.
— Не радуйся раньше времени. Уже сколько раз они срывали наши планы…
30. Майк. Счастье
Арам вбежал в храм, упал на колени перед статуей богини, поклонился низко, коснувшись лбом прохладного пола, и взмолился:
— Помоги ему! Почему ты ему не помогаешь?
— Почему ты не веришь мне, Арам? — легким шелестом пролетел по храму ответ. — Почему думаешь, что я его оставила?
— Но… — Арам глотал бессильные слезы. — Но… я видел… он…
— Почему ты не веришь ему? Ты еще не понял? — мягко спросила богиня. — Он орудие судьбы, созданное даже не богами, Единым. Его не так легко уничтожить, и каждая его рана становится оружием в его руках. Не плачь, Арам. Никто не позволит ему так просто уйти. Ты же делай то, что тебе приказано. И верь. Мне, ему, и, в первую очередь, мудрости Единого.
— Но ты моя богиня! — зажмурившись прохрипел Арам. — Наша!
— Милое и столь наивное дитя, — мягко засмеялась богиня, и, когда Арам открыл глаза, он увидел, что стоит на коленях перед замком вождя, а вокруг льет свет, играет искрами в белоснежном камне, солнце. Все вокруг светилось, благоухало, жило. Дышало теплом и покоем.
И в этом упоительном, как тонкое вино, покое, раздались осторожные шаги, и подошедший Нар тихо сказал:
— У меня для вас просьба, хранитель. Можешь ли ты…
— Говори, — поднялся Арам, вдруг почувствовав прилив сил.
Богиня права. Они еще не проиграли. Вождь жив, кассийцы, которые не раз его спасали, рядом с ним, и они еще поборются. Арам же сделает все, чтобы им помочь.
***
Ему уже не раз намекали, что играть свадьбу зимой это глупо. Гости, которые не могут воспользоваться переходами, вряд ли приедут, когда вокруг мороз и глубокий снег, но Майка оно даже устраивало. Зачем ему эти гости? Он знает цену подобной «популярности». Ведь еще полтора года назад он был никому не нужен, думал, что все счастье этого мира прошло мимо, но после встречи с Арманом…
Место в дозоре за ним оставили. По его горячей просьбе. Пришлось просить, ведь ему намекали, что он слишком высокого положения для дознавателя, пусть даже и в столичном дозоре. Ведь теперь он не младший сынишка мелкого арханчика, он глава достаточно сильного рода.
Он и глава! Аж не верится. Майк, наверное, и тут бы нашел повод быть несчастным, ведь вместе с статусом главы он получил невесту, но… невеста-то оказалась очень миленькой. И, увидев ее впервые, поймав ее смущенный, испуганный взгляд и посмотрев на укутанные в модное платье, слишком пышные для двора формы, Майк вдруг понял, что ему безумно повезло.
Он влюбился с первого взгляда. В ее милый голос. В ее тихий смех, когда она после пары седмиц растаяла и поняла, что жених ее не обидит. Ее дрожащие губы при их первом поцелуе и мягкость ее тела в его объятиях. Она была такой же тихой и беспомощной, как и он недавно. Такой же одинокой. Столь же уверенной, что никогда не будет счастливой. Она словно была его отражением, а он ее.
Повелитель оказался на диво дальновидным. А Майку, глядя на невесту, вдруг перехотелось быть слабым. Почему бы и нет? За ним теперь сильный род, над ним покровительство столичного дозора и самого повелителя, и даже задиравший нос старший братишка то и дело теперь пытался подластиться. Но Майк помнил. И оскорбительные слова брата, и его презрение, и уверенность, что Майк никогда не сможет ответить.
Отвечать и не хотелось. Водиться с той, старой, семьей — тоже. Арман для Майка стал старшим братом. Арман выслал к нему своего умудренного опытом, доверенного секретаря. Арман отвечал на письма и давал весьма дельные, короткие советы. На Армана Майк хотел быть похожим, хотя и понимал, что такого уровня никогда не достигнет. Но Арман же, услышав от Майка слова восхищения, засмеялся и ответил:
— Ты будешь отличным лидером. Мудрым и милосердным. Больше похожим на моего брата, чем на меня. Милосердия же мне как раз и не хватает.