Жертва

Алмазная Анна

Хорошие отношения с повелителем Кассии были теперь важны как никогда. В руках Деммида и Мираниса находилась жизнь наследника… почему все стало таким сложным?

Казалось, после выздоровления вождя все должно было вернуться на круги своя. Виссавия успокоилась, Элизар стал таким, каким был когда-то, каким должен быть вождь Виссавии, но новости от хранителей вести не были утешительными.

– Плохо, друг мой, – сказал вождь сегодня утром. – Целителей в клане стало меньше, потому и отказывают они чаще. Источник силы нашей богини слегка потускнел, благодарность

от исцеленных она получает реже, оттого стала слабее. И если мы в ближайшее время это не исправим…

– Я знаю, мой вождь… но исправить это сложно…

– Гм… – задумался Элизар, посмотрев еще раз на доклад, на котором Арам узнал размашистый почерк старшего целителя. – Наш народ вырождается, друг мой. И хотя маги наши до сих пор сильны, но одаренных ярким даром детей становится все меньше. Мне очень жаль, что я был так увлечен своей болезнью, что не увидел этого раньше.

– Не вини себя, мой вождь.

– А кого мне винить? – Элизар отложил в сторону лист бумаги и, присев на край стола, пристально посмотрел на Арама.

– Бывает, что виноватых нет, мой вождь.

– Прекрати, – оборвал его Элизар. – Только слабые нуждаются в отговорках и утешении, я больше не могу быть слабым. Кто у нас из хранителей вести поумнее и получше знает Кассию?

– Думаю, Идэлан.

– Пусть поможет Рэну и его братцу… пока они единственные, с кем Рэми изволит разговаривать.

– Рэми? – искренне удивился Арам. – Не Нериан?

– Учись называть его тем именем, Арам, которым он называет себя сам. Само слово «Нериан» его злит. И прикажи людям разговаривать с ним исключительно на кассийском.

– Но он же знает…

– … виссавийский? Знает. Тем не менее он вернулся к нам арханом, Арам. Младшим и горячо любимым братом главы северного рода. Телохранителем наследного принца Кассии, носителем одного из самых сильных двенадцати. Он вернулся к нам кассийцем, и мы должны, увы, это учитывать. И раздражать его как можно меньше. Потому пока мы будем использовать исключительно кассийский при разговоре с ним. Только обращение на «вы», только вежливые «мой архан». И ни тени неуважения ни к его невесте, ни к его принцу, ни к его побратимам-телохранителям.

– Но вождь! – выкрикнул Арам. – Это убийцы! Наши целители…

– Это его близкие. Ты должен понять, каждый жест неуважения к ним вызовет гнев Рэми. Они нам не враги.

– А как же повелитель?

– А что повелитель…

– Я передал ему твою просьбу… но наследник оказался очень упрям. Я присутствовал при его разговоре с повелителем, хотя Нериан… Рэми меня не видел. Повелитель пробовал заставить его отказаться от Мираниса, сначала уговорами, потом силой, но тщетно.

– Понимаю… Мы не можем требовать от нашего друга большего, не так ли, Арам?

– Друга? – выдохнул хранитель знаний.

– Да, Арам. С тех пор, как наш наследник оказался телохранителем Мираниса, Деммид наш друг. Помни… одно слово презрения в адрес Деммида и его телохранителей…

– Я понимаю, мой вождь, – опустил голову Арам.

И тогда

начало казаться, что вождь требует от него слишком многого.

***

А чуть позднее он стоял перед Деммидом в пустынной, огромной зале. Струился меж тонкими колонами синеватый полумрак, прятал далекие, невидимые стены и высокий потолок. Светился в полумраке, переливался всеми цветами радуги тронный змей, свился кольцами, служа Деммиду троном, положил плоскую голову на пол и замер, будто и не живой. Рука повелителя задумчиво вела по чешуе, с пальцев его слетали синие искры, и вокруг оглушительно пахло пряным. А глаза змея то будто замирали, то блестели радужными переливами. Создание магии, равного которому не найти в белых землях.

И вновь тревожила чуждая, но огромная сила, давила на плечи, кипятила кровь в жилах и наполняла вены раскаленным свинцом. Лишь вождь да хранительницы излучали вокруг себя нечто подобное. Но к их силе Арам привык, загустевшее же в зале, едва видное сияние было полностью чуждым, даже враждебным. И глядя на повелителя, Арам в очередной раз чувствовал себя бесконечно слабым… он, обладатель яркого дара, был беззащитен, как ребенок, которого зачем-то поставили перед облаченным в доспехи магии воином.

Выслушав Арама, повелитель некоторое время молчал. Молчание лилось по зале ароматом магии, будоражило и беспокоило, и ожидание ответа было, пожалуй, самым тяжелым:

– Я бы хотел помочь. Верьте мне. Но я не могу принять Рэми, это бесполезно. Я собираюсь уйти вместе со своим сыном…

– Мне очень жаль… – выдавил из себя хранитель, чувствуя, как внезапно вспыхнувшая надежда пеплом развеивается по ветру.

– Вам незачем меня жалеть, Арам. Тем более, что жалеете вы не меня, а своего наследника. Я не обманываюсь, хранитель знаний. Для вас моя жизнь, как и жизнь моего сына, ничего не значат. Для вас важен лишь Эррэмиэль.

– Вы ошибаетесь, повелитель… если бы мы могли помочь…

– Вы ничем не можете мне помочь.

– Может, вашим телохранителям…

– Мои телохранители умрут со мной, – стоявшие за спиной повелителя двое магов даже не вздрогнули. Они не боятся смерти? Арам, признаться, боялся. Потому и недолюбливал Рэна, видел эту смерть в его глазах. – Ниша, предсказательница, старше меня на двадцать лет. Она уже устала… и хотела бы сменить тело.

– Это не так легко, – тихо сказал Арам. – Вы же знаете, возвращение из-за грани непредсказуемо…

– Носить в себе одного из двенадцати, вотэто нелегко, – мягко улыбнулся повелитель. – И ответственно, но щедро награждается богами. В следующей жизни мои телохранители обретут заслуженный покой. Надеюсь, что и я с ними. Но мы будем говорить не об этом, хранитель знаний. Вы понимаете, я ни к чему не могу принудить целителя судеб. Никого из них. Я не держу Рэми и никогда не держал. Мы сделали из него телохранителя, чтобы оградить его от опасности, в первую очередь – от него самого. Мальчик очень порывист и любит рисковать, мы боялись, что он не доживет до возвращения в Виссавию.