Жесткокрылый насекомый
Шрифт:
– Нет.
Вообще-то и правда денег не было, но, если бы имелись – Марина это твердо знала, – бомж не получил бы и копейки.
– Чаю б-бы.
А вот насчет чаю Марина Васильевна помочь могла.
Институтская столовая начинала работать только с одиннадцати, просить в восемь горячего у заведующей бесполезно, но на кафедре имелся замечательный электрочайник и множество пластиковых стаканчиков. Кулик велела Пиворасу подойти к окну кафедры, откуда подала бомжу стакан обжигающего растворимого
– А теперь иди!
Альбин Петрович не заставил себя ждать – испарился, как не было.
На сердце вроде стало легче. Полтора часа Марина Васильевна посвятила вдумчивому разбору документации, вскоре подали звонок на вторую пару, и приключения начались опять.
Не прошло и двадцати минут с начала пары, как в аудиторию кто-то робко постучал.
– Войдите, – отвлеклась Кулик.
Никто не вошел, но стук раздался снова.
– Войдите!
Опять постучали.
Закипая, Марина Васильевна вышла из-за кафедры и резко распахнула дверь.
– Ма, ты нас не теряй, мы на качели пойдем, а потом тебя встретим! – выпалил сияющий, как медный пятак, Евгений.
Марине показалось, что вокруг нее откачали воздух, а вдобавок выбили из-под ног опору. Она сделала шаг в коридор и закрыла за собой дверь.
– Что ты здесь делаешь? – страшным шепотом произнесла она.
– Зашел тебя предупредить. Да ты не бойся, за нами Кира присмотрит.
– Какая Кира, что ты мелешь? А где Олег?
– На улице. – Евгений испуганно смотрел на “маму”. – Ты не волнуйся, с ним Игорь и Кира.
Если бы Марина Васильевна умела, она бы упала в обморок. Четверо! Их уже четверо.
Она вернулась, встала за кафедру и сурово оглядела аудиторию.
Студенты притихли.
– Продолжим. К доске пойдет…
Галина Юрьевна не стала ждать, пока ей позвонит Пятачок или кто-нибудь из Центра реабилитации. Она связалась с Распоповой, спросила, как прошла эвакуация (оказалось – нормально, без эксцессов), и сама отправилась проверять таинственных беспризорников.
И почти не удивилась, встретив у ворот Центра дымящего сигаретой
Лопаницына.
– Что ты, батька, так рано поднялся? – пошутила Геращенко.
– А ты что, второго в лицо знаешь? – выдохнул Петр с дымом.
– Пойдем?
– Погоди, у них там завтрак сейчас. Ты мне вот что скажи: что нам делать?
– В смысле?
– Чует мое сердце, что там не наши клиенты, а опять подсадные.
Не похоже было, что Пятачок шутит или, наоборот, боится. Однажды
Галке доводилось видеть старлея в таком состоянии: когда тот в одиночку задержал троих вооруженных грабителей.
– Нет, этого не может быть, ты же сам слышал, я вчера просила Ленку подстраховаться, фото сделать, до эвакуации, и после…
– Хрень
– Почему?
– А вот сейчас зайдем – и увидишь, почему.
И они вправду увидели.
Доставленные Распоповой Кулики оказались сестрами-близнецами. Сашу
Кулика девочки называли “блатом”, маму зовут “Малина Васильевна, она плеподаватель”. Стоило Лопаницыну задать вопрос, почему они не дома, девчонки подняли рев, и дежурный воспитатель выгнала грубияна прочь.
Геращенко посмотрела журнал приема. Все честь по чести, почерк Ленки
Распоповой ни с чьим не спутаешь.
Ленка приехала через час – и впала в ступор. Эту бабищу попробуй удивить или испугать, ее давно в угрозыск переманивали, а тут скисла:
– Галчонок, я же лично, лично контролировала, я даже на помывку прорвалась, они пацанами были, Галчонок!
Предъявили фотографии на опознание персоналу. Дежурная вылупила глаза: она с двумя мальчишками на фоне окна, но этих детей никогда в глаза не видела. Лопаницын прорвался-таки в изолятор опять и предложил показать фото Куликам.
Мальчики были опознаны сестрами как братья Женя и Олег. Кроме всего прочего, дежурную напрягло одно обстоятельство: на всех приютских практически моментально появляется налет неустроенности, брошенности, даже если они и содержались в семьях (какие там семьи?
– пьянь да рвань), а эти Кулики… У них даже носки свежие и – убиться веником – носовые платки.
– Вопросов больше не имею, – и Петр стремительно покинул помещение.
Галка еле догнала участкового.
– Чертовщина какая-то! – Пятачок торопливо хабонил на крыльце.
–
Слушай, а может Кулик бог покарал? Вдруг это все – ее аборты? Нет, ну серьезно: что мы о ней знаем? Жила с сестрой в Средней Азии, потом сюда перебралась пятнадцать лет назад – и все. А что там было?
Может, она наложницей была у тамошнего ректора или еще что?
Геращенко прыснула.
– Да хватит ржать, я серьезно. Почему именно с Кулик эта хрень происходит, можешь понять? Не со мной, не с Иваном Федоровичем
Крузенштерном, а именно с Мариной Васильевной? Поймем – и тут же все на свои места встанет.
– Нет, Петя, сначала надо понять, что именно происходит и откуда эти сопляки берутся.
– А по-моему – это один и тот же хер! Ладно, погнали.
– Куда? – Галина едва поспевала за торопливым шагом коллеги.
– Туда! Давай быстрее, там сейчас самое интересное начнется!
– Где?
– В гнезде! Не тормози.
Он свистнул, и проезжавшая мимо “четверка” остановилась.
– Шеф, до пединститута!
– Сотня, – лениво отозвался водитель.
– Ты чего, это полтинник всего!