Жесткокрылый насекомый
Шрифт:
– Лёт начинается.
– Чего?
– Лёт, говорю, начинается. – Гость встал с лежанки, отряхнулся и сделал несколько шагов навстречу Пиворасу.
Несмотря на ощущение хрупкости и вообще скорого конца, росту в незнакомце оказалось два с лишним метра, и вообще это был корпулентный мужчина. Смуглая лысина незнакомца таинственно мерцала в полумраке, на лице шевелились пышные усищи, под терракотовым пиджаком что-то хрустело.
– Помочь чем? – предложил Пиворас, преданно глядя снизу вверх.
Гость
– Не надо. – Потом подумал еще и представился: – Хрущ.
– Пиворас.
– Бывает.
Никто ее не встречал. Марина огляделась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. Никаких детей. Это могло значить только одно – они уже дома. Или у подъезда, что еще хуже. Четыре человека, которых она не знала и знать не хочет. Сейчас звонить или из дому?
Но сначала – по магазинам. На счастье, двое парней из будущих абитуриентов принесли деньги за репетиторство, так что жизнь вроде улыбалась. Пока.
Покупки Кулик делала медленно и печально. Предстоящая нервотрепка с приблудными детьми не способствовала ускорению процесса, хотелось придумать идеальный план, чтобы они больше не появлялись. Но отчего-то в голову лезло дурацкое “жесткокрылый насекомый знать не знает, что летает, деревенский даун Яша, аксельбантами слюна”…
Но у подъезда и во дворе никого не оказалось. И дома все было нормально. Марина Васильевна насторожилась.
Зазвонил телефон. Вот оно, подумала хозяйка и сняла трубку.
– Тетка Мика, ты совсем с дуба рухнула? – запричитал телефон голосом сестры. – Что мне там старики наговорили, что за дети у тебя там?
– Наташенька, нет никаких детей, это недоразумение…
– Плохо слышно!
– Досадное недоразумение, говорю! – проклятая связь. – У тебя, у тебя-то как?
– Как всегда. Мишкина племянница отказывается есть, у нее диета, у меня для ее диеты продуктов нет, Мишка психует на нее, я психую на них обоих – он ведь тоже не ест ни хрена! Тетка Мика, ты одна?
– Вроде одна.
– Старики жалуются…
…В один прекрасный день два года назад Наташа сообщила, что увольняется и уезжает. Институт стоял на ушах: должность проректора по научной работе просто так никто не оставит – должны иметься более чем веские причины, чтобы вдруг сорваться с насиженного места и начинать все заново. Впрочем, причины были известны всем. Наталья
Васильевна никогда не скрывала конфронтации с ректором. И вот теперь конфликт достиг апогея, Кулик положила заявление об уходе, а ректор подписала.
Марине будто кислород перекрыли. И дело даже не в некоей мистической связи близнецов, хотя и таковая, возможно, имелась. Марина с Наташей хоть и были близняшками, но вполне самодостаточными, недаром Наталья
Васильевна занималась лингвистикой, а ее сестра стала математиком.
Главным
Наташа сможет. Самой Марине подобные путешествия уже заказаны: кто будет за животными приглядывать?..
– Наташа, они всегда жаловались, и до твоего отъезда, и после…
– Ну теперь ведь у тебя совсем зверинец дома.
– А куда их девать? Куда я их дену?!
– Не знаю. Может, начать их как-то разрешать?
В это время кто-то настойчиво постучал в дверь.
– Разрешать? Усыплять, что ли? Ты представляешь, сколько это стоит?
Не говоря уже о том, что я на это никогда не пойду.
Стук повторился.
– Наташенька, извини, кто-то ломится в дверь, я тебе позже перезвоню, – и, счастливая, что тяжелый разговор отложен, Марина пошла открывать.
За дверью стоял незнакомый милиционер.
– Входите скорей, собаки волнуются.
Милиционер повиновался. Было ему не больше двадцати, этакий одуванчик. Он смущенно морщился, переминаясь у порога.
– Слушаю вас внимательно.
– Вы Марина Васильевна Кулик?
– Да.
– Сержант Боборыкин. Ваши дети задержаны
Обидчиков было трое. Женя определил, что этим парням лет по тринадцать, не больше. Кира старше их, а Игорек – и подавно, но он же болеет, а Кира – девчонка… К тому же она за мороженым ушла, а
Женя с Игорем и Олегом остались у фонтана.
– Тут че, дурдом на выгуле? – заржал самый высокий, в бриджах, и легонько пнул Игоря.
Игорь захныкал:
– Оыльна-а!
Женя знал, что ему не столько больно, сколько обидно.
– Чего пристали, придурки? – зарычал он.
– Сдрисни, пока не напинали. – Это загорелый, в темных очках толстяк в белых джинсах и майке.
Тут заревел Олег.
– Пошли отсюда, вам же хуже будет! – уже заорал Евгений.
Длинный положил ладонь Жене на голову и сильно пихнул. Мальчик полетел спиной назад, запнулся и упал, едва не стукнувшись головой о бортик фонтана.
Все идут мимо. Кто летом, в будний день, гуляет в парке? Молодые мамаши кучкуются в тени тополей, аттракционы еще не работают, взрослых никого.
Почти.
Потому что Кире пятнадцать, и она уже бежала на помощь.
Пацаны не испугались: слишком мелкая защитница казалась на вид. И белый полиэтиленовый пакет в ее руке не казался тяжелым – видно ведь, что там мороженое.
– Ну иди сюда, – ласково позвал третий, в штанах и футболке хаки, правой ступней опиравшийся на дорогой скейт. И когда Кира оказалась всего в двух метрах от врагов, роликовая доска, будто живая, рванулась ей под ноги.