Жестокие наследники
Шрифт:
Цвет лица Римо стал таким же пепельным, как и тогда, когда он был заключен в куполу, а глаза лихорадочно блестели.
— Ты в порядке? — мой голос звучал так, словно доносился с другой планеты.
— Да, — его голос тоже звучал слабо и отстранённо. — А ты?
Я кивнула. Несмотря на конфетти крошечных пульсов, бьющихся в моих барабанных перепонках, черепе, талии, лодыжках, я была жива и в сознании, так что со мной всё было в порядке. Забавно, как менялись стандарты в режиме выживания.
— Как думаешь, всё кончено? Воздух под куполом был
Он оглянулся на то, что осталось от каменной платформы, а затем, стиснув зубы, упёрся ладонями в округлое стекло и приподнял его, чтобы можно было сесть. Хотя мне казалось, что вся кровь вытекла из моего тела, я тоже приподнялась. На мгновение всё стало серым, а затем цвет вернулся яркими брызгами, и дымящийся кратер, прорезающий скалу, стал мягким фокусом.
— Всё кончено, — сказал он, — и если не появится новый поезд, то и перепрыгивание по клеткам тоже.
Холодок пробежал по моему разгорячённому телу, покрывая льдом гладкую кожу. Что, если этот мир был ещё хуже?
— Один убит, один остался.
Я не думала, что Римо что-то пробормотал, но мне показалось, что так оно и было.
— Что? — прохрипела я.
— Если этот мир устроен так же, как другие, у нас в запасе есть только ещё одно забавное явление.
Я снова перевела взгляд на Римо, который был затенён колышущимися сине-зелёными листьями над нами.
— Как ты думаешь, он самоуничтожился случайно или ты нажал кнопку?
Его взгляд сузился.
— Я не активировал никакой выключатель самоуничтожения.
— Если бы я была тем, кто управлял сенсорным экраном, ты бы тоже спросил меня.
Его каменное молчание продолжалось. Вот же упрямый фейри.
Я сжала губы в тонкую линию, опустилась на колени и собрала пыль обратно в ладонь.
— Дай мне посмотреть на твою спину.
Когда мои пальцы подобрались к подолу его туники, он сказал:
— Если ты думаешь, что сможешь раздеть меня после того, как…
Я зарычала, и это вызвало у него усмешку. Я приподняла ткань, обнажив спину. Она вся была покрыта маленькими порезами. Ни один из них не выглядел особенно глубоким, хотя из всех сочилась кровь и смешивалась с комками песка.
— И что? Каков прогноз, док?
Так же осторожно, как и тогда, когда я приподнимала ткань, я медленно опустила её по его изогнутому позвоночнику.
— Будешь жить, но нам нужно добраться до водопада, чтобы смыть кровь и песок. Ты можешь идти?
Он развернул своё длинное тело.
— Принцесса Неверры только что предложила искупать меня. Держу пари, я могу ходить.
— Если бы тебе не было больно, я бы дала тебе пощечину.
— Если бы мне не было больно, я бы наслаждался этим.
Мной овладело искушение закатить глаза, но от жары, всё ещё пронизывавшей воздух, мои глаза слезились и горели. Я не думала, что слёзы придадут моему закатыванию глаз такой же эффект. Римо протянул мне руку, но я снова не приняла её, предпочитая встать самостоятельно. Когда я поднялась на ноги, у меня закружилась голова, а зрение
Когда мир материализовался снова, я стояла, прислонившись к Римо, и с хрипом вдыхала обжигающий воздух.
— Я в порядке.
Я попыталась оттолкнуться от него.
— Нет, не в порядке.
Он ослабил свои руки и поднял кисти. Они были покрыты таким количеством крови, что я чуть не потеряла сознание во второй раз. Его взгляд опустился к моей талии, к торчащему куску металла.
— Вытащи его.
— Мы не знаем, насколько глубоко он вошёл.
— Просто вытащи его.
Мне казалось, что легион муравьев прошёлся по каждому дюйму моей кожи.
— Пожалуйста? — пробормотала я, прижимаясь лбом к его плечу.
— Амара…
— Если я истеку кровью, встретимся у водопада.
Его тело превратилось в сталь.
— Пожа…
Я так и не смогла произнести последний слог. Вспышка жара и боли пронзила мою поясницу, затуманив всю тропическую тюремную камеру, за исключением того, что на этот раз она оставалась тёмной очень и очень долго. Когда я, наконец, разлепила веки, я ожидала, что надо мной проплывет зеркальный портал.
Вместо этого я увидела осколки белого неба, выглядывающие из-за колышущихся бирюзовых листьев, аромат панема, проникающий в нос, и сильное сердцебиение, бьющееся у моего уха. Я запрокинула лицо, насколько позволяла шея, и обнаружила, что смотрю на рыжеватую щетину на нижней стороне челюсти Римо. Я не умерла, но резкая боль, пронзившая мою поясницу, почти заставила меня пожалеть об этом.
Новая волна огня ударила в меня, и холодный пот проступил на лбу. В ветвях над головой Римо блеснула пара глаз. А потом эти глаза обрели скорчившуюся человеческую фигуру.
Я попыталась произнести имя Римо и предупредить его. Я попыталась поднять руку и указать пальцем. Я потерпела неудачу в обоих случаях.
Я моргнула, и мир стал белым. Когда мой взгляд прояснился, на дереве никого не было.
Потом не было никакого дерева.
Никакого неба.
Никакого Римо.
Ничего, кроме чернильной, тихой пустоты.
ГЛАВА 28. ДЕВУШКА
Вода брызгала на мои сухие губы, стекала по щекам, капала на волосы. Я отплёвывалась и кашляла, в горле у меня так пересохло, что воздух, проникающий в лёгкие, казался огненным шаром. Ещё вода. Я сомкнула губы, но они снова раскрылись в хриплом кашле.
— Амара?
Я перевернулась на бок, но мой нос и рот попали в воду и я поперхнулась.
— Полегче там.
Руки обхватили мою голову и приподняли её, помогая воде, которую я вдохнула, выйти обратно.