Жестянка 2
Шрифт:
Дома я облился лягушачьей водой, скоренько переоделся и, захватив сувениры вместе со злосчастной юбкой, отправился на романтическое свидание. Прошло оно ещё более успешно, чем операция «Ниндзя против шприца», но до утра Ирина у себя не оставила, заявив, что и без того тесно, а я, видите ли, храплю! Не, а кто не храпит, скажите?
Делать было нечего, заплетая ноги, я поплёлся домой. Вкусная еда, подходящее спиртное и бурный секс сделали резкий «шитдаун» уставшему мозгу, и я, не раздеваясь особо, завалился на лежанку.
Пробуждение было странным,
В общем, утро началось с дежавю.
Сам не могу понять, почему я до сих пор не выдрал с корнями этот вентиляционный короб, не единожды мятый толчками и пинками, в том числе и моими. Обычная для производственных или военных помещений сборная жестяная конструкция, стандартные модули которой навечно стянуты по контуру проржавевшими болтами. Когда-то этот короб раз за разом красили паскудным синим цветом, но краска пооблетела, осталась сплошная ржавчина. И углы.
Месяц назад я даже начал срубать крепёж, но что-то отвлекло. Теперь гнутый короб ещё и болтается, а я через день даю клятву завтра же расправится с этим железом. Единственная очевидная польза от этой старой жестянки — кусок новой полированной доски поверху, что-то вроде журнального столика и прикроватной тумбочки одновременно. Можно положить недочитанную книгу, поставить на ночь пластиковую бутылку с тёплой водой. В нашей местности, да с моим перебитым носом гортань постоянно сохнет.
Так и живём.
Кирпичная вышка-башня со смотровой площадкой на крыше и помещение, в котором я обретаюсь, очень узкая, и поэтому в верхней комнатушке практически нет свободного места. Теснота страшная, спускаемая капсула орбитального корабля какая-то, а не жильё. Пригодно только для космонавтов. Впрочем, все мы космонавты…
Я два раза просил Деда отдать мне ещё и нижнюю комнату, где постояльцы часто меняются — там нет окна. А мне в самый раз, устрою внизу кухню-кабинет, оставив наверху настоящую спальню без лишнего барахла. В ответ Казанников два раза предлагал мне альтернативы — от просторной секции в одном из ангаров до полноценной комнаты за периметром, в Офисном центре. Нет уж, лучше я ещё раз попробую отжать нижнюю халупу, получив двухъярусное жильё — ну, не круто ли? Надо только короб побороть.
За последние месяцы я ни разу не ушиб правое колено — это большой прогресс. Вместо неловкого, до обиды, неправильного движения, которое долгое время не получалось выпилить из алгоритма, наконец-то выработались правильные траектории и скорости. И вот опять.
Проснувшись с этим самым чувством, я вдруг понял, что сейчас на пороге неожиданно появится Кретова, которая
Сейчас…
Дверь открылась. Колено заныло,
— Рота, подъём! — проорала Ирка Кретова, не успев войти в комнату. Бодрая такая, зараза.
Я, естественно, рванулся с тощего матраса, и почти сразу удар, искры из глаз. На этот раз приложился знатно, колено рассадит..
Взвыл, конечно. Сейчас обзовёт придурком.
— Ну ты, Денис, и придурок! — посочувствовала напарница в своей обычной манере… Согласен, несколько специфическое сочувствие, но оно в полной мере соответствует характеру Ирки.
— Господи, ты когда это железо уберёшь?!
— Не ори, а? — с шипением попросил я.
— Буду! Дай посмотреть! Колено вытяни, сказала! — потребовала она, подскакивая ближе. — И не скули, Рубин, не маленький… Сиди тут, сейчас аптечку принесу.
И привычно скользнула по лестнице вниз. Нахрена так людей будить, скажите? Ирина всегда резка, порой до бессердечности, нарочито деловита, всем своим видом демонстрируя непреклонность и неприступность. Ведь тигрицей смотрела!
А вот ночью-то смотрела иначе — ласковой кошечкой, мечтательно, с тоской неутолённого вожделения… Что там со временем?
Кинул взгляд на гордость личного хозяйства — старинные, но исправно работающие ходики с кукушкой на противоположной стене — восемь тридцать пять на циферблате. Запросто бы ещё пару часиков отхватил, мне же только завтра на смену заступать.
Значит, что-то случилось.
Ирка вернулась через пару минут и тут же принялась безжалостно мазать ушибленное колено йодом и каким-то вонючей снадобьем из пухлого тюбика без этикетки. Такую мазюку, поди, ещё отец Д’Артаньян своему сынишке Д’Артаньяну вручал перед походом на Париж.
Я с удовольствием терпел манипуляции, уж больно кайфово было посидеть вот так, рядом с аппетитно-мягким женским. Особенно, если стоит с утра, как у молодого. Задница, скажу я вам, у моей Иришки… Слов нет для описания какая у неё задница, ага. Это ж песня Святого Эроса, музыка, симфония секса, настоящий символ! Жаль, что сегодня эта живая чудо-музыка изуродована пятнами на куртке из камуфляжа ВСР-98 «Флора». Мацануть её, что ли?
О! Сейчас она обзовёт меня неопрятным.
— Что же ты такой неопрятный-то, а? Волосёнки дыбом, одно ухо не мытое… Всё, надевай штаны, боец, не пугай девушку своим огурцом, — пробурчала напарница, резко вставая со скрипнувшей кровати.
Это да, огурец с утра такой, что аж в штанах хрустит.
Всё-таки больно ноге, часа два придётся похромать. Что ж так не заладилось-то с самой зари?
— Как вернёшься, к Магдалине пойдёшь, пусть посмотрит, — безапелляционно распорядилась Кретова.
Что, опять? Не хочу к Магде, залечит. Не отвечая, я лишь покачал головой. Не понял! Что значит, как вернёшься? Откуда? Я тут же поинтересовался:
— Что там опять, родная?
— Зов прерий, коллега! — выдохнула Кретова. — Андрей Зацепин только что вышел на связь с радистом Некрасовым. Прикинь, он человека в саванне нашёл, недалеко от Большой реки, израненного…