Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Вот именно, объединить все войска!
— Вариант вполне подходящий, — одобрил Шапошников. Он встал. — Собирайтесь, вместе пойдём к Верховному.
Оба сели в машину и отправились в Кремль.
— Уже придумали? — встретил их вопросом Сталин.
— Есть одна задумка... — И Борис Михайлович изложил предложение Генштаба.
— А как на это посмотрит Ерёменко? — спросил Верховный. — Надо с ним поговорить.
Все трое направились в переговорную. Вызвав на связь командующего фронтом, Сталин изложил суть дела. Ерёменко поддержал идею расформирования
— Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, что вы укрепляете меня танками и самолётами. Прошу только ускорить их отправку, они нам очень нужны...
— Настроение у Ерёменко боевое, — сказал Сталин, когда они вернулись в кабинет. Он поручил Василевскому подготовить директиву о расформировании Центрального фронта. — А вы, Борис Михайлович, распорядитесь взять из резерва Ставки всё, что мы обещали генералу Ерёменко.
Василевский быстро набросал директиву и поспешил с ней к Верховному. Тот не читая размашисто подписал её.
— Мы укрепили Брянский фронт, теперь дело за генералом Ерёменко, — подчеркнул Верховный.
На Брянском фронте вновь вспыхнули ожесточённые бои, но успеха Ерёменко не имел, и даже проведённая в конце августа воздушная операция против 2-й танковой группы врага, в которой участвовало до пятисот самолётов, не позволила переломить ход сражения в нашу пользу.
— Ерёменко меня разочаровал, — сухо изрёк Сталин.
— И меня тоже, — признался Шапошников.
— А вы молчите, товарищ Василевский? — недружелюбным тоном спросил Сталин. — Вы либеральничаете с генералами, а им надо показывать зубы. — От слов вождя повеяло холодком.
— Учту ваше замечание, — только и ответил Василевский.
Усталый и разбитый, он пришёл домой. Сынишка уже спал, а жена вязала ему носочки. В окно заглянула луна, и в комнате посветлело.
— Я думала, что ты уже не придёшь, — угрюмо молвила она. — Иди мой руки и садись к столу, я подам ужин. Игорька я накормила и уложила в кровать. — Она заметила, что муж чем-то расстроен. — Что, плохи дела на фронте?
— Плохи, Катюша. — Он вздохнул. — Немцы могут взять Киев...
Зазвонила «кремлёвка». Александр Михайлович подошёл к тумбочке, на которой стоял аппарат, и снял трубку. Это был Сталин.
— Товарищ Василевский, вы мне очень нужны, приезжайте!
Катя всплеснула руками:
— Кто звонил?
— Товарищ Сталин. Я зачем-то нужен ему...
Василевский вошёл в кабинет вождя, тихо прикрыв за собой дверь.
Сталин хмуро бросил:
— Садитесь за стол, будем сочинять директиву товарищу Ерёменко. Подводит он нас. Готовы? Тогда пишите...
Верховный не щадил генерала. Он указал, что Ставка недовольна его работой, что войска лишь «чуть-чуть пощипали противника, но с места сдвинуть его не сумели»; Сталин потребовал от Ерёменко «разбить вдребезги» Гудериана и всю его группу: «Пока это не сделано, все ваши заверения в успехах не имеют никакой цены».
— Отправьте директиву в штаб генералу Ерёменко, — сказал Сталин. —
Директиву Василевский передал, но домой не поехал: на часах уже было пять утра! Он снял китель и прилёг на кушетку в своём кабинете.
Василевский уснул так крепко, что Шапошникову пришлось будить его. Он открыл глаза и, увидев маршала, вскочил с кушетки, надел китель, поправил волосы.
— Не спешите, Александр Михайлович, одевайтесь спокойно, — ободрил его маршал. — Вас вызывал Верховный?
— Да, в три ночи. Под его диктовку писал генералу Ерёменко директиву. Верховный потребовал от него не на словах, а на деле разбить Гудериана.
Но войска Брянского фронта так и не смогли остановить вражеское наступление. Хуже того — в бою был ранен генерал Ерёменко. Позже от Поскрёбышева Василевский узнал, что Сталин навещал его в госпитале.
— Выходит, Ерёменко так и не сумел поджечь «спичечные коробки»? — усмехнулся маршал Тимошенко.
Приехал Жуков в Ставку под вечер и, не теряя времени, поспешил к Сталину на его кремлёвскую квартиру. У него находились Молотов, Маленков, Микоян и другие члены Политбюро. Верховный необычно тепло пожал Жукову руку.
— Хороший урок вы преподнесли немцам под Ельней! — похвалил его Сталин. — Молотов предложил наградить вас орденом. Но орден от вас не уйдёт. Куда теперь хотели бы поехать?
— На фронт! — разомкнул губы Жуков. — К штабной работе меня не тянет.
— Я это уже заметил, — добродушно произнёс Сталин. — Хочу послать вас в Ленинград. Там крайне обострилась обстановка. Ворошилов не думает о том, как отстоять город, а попросил на своё место прислать генерала помоложе. Ставка уважила его просьбу и решила заменить на посту ещё одного конника — Семёна Будённого. Кого вы могли бы предложить на его место?
Жуков назвал генерала Тимошенко: он хорошо знает Украину, есть у него опыт в организации боевых действий, да и сражается он не по шаблону.
— Согласен. А кого поставим на место Тимошенко на Западный фронт? — Сталин прищурил глаза, словно брал Жукова на прицел.
— Конева! В тех местах он уже воевал, лучше узнал свои войска и войска своего противника.
— Хорошо! — одобрил Верховный. — Пусть Конев принимает дела у маршала Тимошенко...
Жуков, кажется, впервые прервал Верховного:
— Я ещё раз хочу сказать о Киеве, товарищ Сталин. Рекомендую срочно отвести войска киевской группировки на восточный берег Днепра, иначе быть трагедии!
Сталин, казалось, не слышал его. Он подошёл к столу, что-то написал на клочке бумаги и отдал Жукову:
— Эту записку вручите лично Ворошилову. Желаю вам удачного полёта!
Жуков зашёл в Генштаб к Василевскому. Тот красным карандашом отмечал на карте участки боевых действий Юго-Западного фронта.
— Я был у Верховного. — Георгий Константинович сел на стул. — Пытался убедить его, что Киев нам не удержать, но не смог. Он больше верит Хрущёву и Кирпоносу, чем мне.